Интересно получается, размышлял Гордеев, слушая Татьяну, это совсем не вертеп, где клубятся и разбиваются страсти, а прямо шпионский центр какой-то!
Пока развеселая жизнь не приносила огорчений, она, естественно, не вызывала у Тани протеста. Оно бы так шло и дальше, но неожиданная и странная смерть Рогожина будто сразу что-то существенное надломило в ее душе. Таня увидела, что все вокруг зыбко, что даже ее собственная жизнь ей самой не подконтрольна, наконец, получается так, что она и в будущем уже не может ни на что рассчитывать. Несколько неприятных объяснений с Аленой ее в этом убедили. Алена командовала. Она не терпела возражений. Она, видимо, считает всерьез, что держит подруг в руках и диктует им свои условия. А они для нее – исполнительницы. С тем переспать, этого послать подальше, постоянно быть в форме – и буквально все под контролем видеокамеры. Вон, Ирка – Кама неутомимая – уже с катушек катится, а ей, лучшей и верной подруге, и трава не расти… Поднимайся, охмуряй, доводи до полной кондиции!
Зачем понадобился Юрий во всей этой истории со смертью Рогожина? А черт его знает…
Тане было известно – Алена либо случайно проговорилась, либо совсем и неслучайно, – что накануне своей гибели Вадим сорвал большой куш, что-то порядка полусотни тысяч в баксах. За что? Это известно одной Алене. Или ее папуле. Но во время обысков в его, Вадима, квартире и на даче никаких таких денег обнаружено не было. Может, ограбили? Или нарочно пустили такую дезу? Ну, человека ведь при желании всегда легко опорочить. Особенно покойника. Горшок с пеплом возражать не может…
Как– то отрешенно сказала об этом Татьяна. И нахмурилась. Исчезло радостное утреннее настроение, растворилась вместе с сигаретным дымом обаятельная улыбка…
– Знаешь что, Юрочка, – сказала она вдруг с непонятной решимостью, – давай оставим этот разговор? Я тебе и без того рассказала гораздо больше, чем, видимо, следовало. И ты все-таки не забывай, что эта моя информация – мой же и крест. Не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле, понимаешь? Ты ничем не рисуешь, а я – всем.
– Зачем же ты мне рассказала?
– Ты же хотел… Возможно, ты первый человек за последние годы, к которому я, сама не знаю почему, вдруг почувствовала доверие…Ну как, скажем, к любимому мужу… если это тебя не шокирует. Или как к первому в жизни любовнику, когда кажется, что он останется с тобой навсегда… Поймешь ли?…
– Прости, Тань.
– Смешной ты, – грустно улыбнулась она. – И хороший. Вот поэтому…
– Да-а… – все, что мог вымолвить Гордеев, – Ну и расклад получается… ай-я-яй!
– Нехороший? – посочувствовала Таня.
– Хуже. Опасный. Ты придумаешь, где сегодня ночевала?
– А зачем нужно придумывать? Ты – человек холостой, я – тоже не замужем, А расколоть меня, мой милый, даже Алениному папуле не под силу. Пробовал, – произнесла вдруг с тихой яростью, – но я сказала ему «нет» и ушла. Он долго переживал, однако успокоился. И сам больше не жмет. Через Алену пробует. Пусть. Только ты не думай, что я до такой степени порочная.
– Даже в голову не приходило.
– Верю… Ох и дура я баба!…
С утра Елена Георгиевна Воеводина, облаченная в строгий деловой костюм, который, вопреки своему прямому назначению, вовсе не скрывал, а, напротив, вызывающе подчеркивал ее восхитительные зрелые формы, сидела за своим столом в коммерческом отделе «Дельта-банка» и ожидала вызова шефа.
А шеф ее, президент банка Арнольд Константинович Жегис, рослый мужчина с внешностью стандартного братана, то есть с бритой наголо головой и суточной небритостью на пухлых щеках, при впечатляющих размеров перстне с бриллиантом на среднем пальце правой руки и толстенной «голдой» на бычьей шее, без пиджака, висевшего рядом на стуле, вел неторопливую беседу с Олегом Машковым. Третьим в роскошно обставленном кабинете – под какой-нибудь эрмитажный будуар – присутствовал хозяин, Аркадий Семенович Деревицкий. Но Машков не видел его: тот был скрыт плотной портьерой, отгораживающей помещение для отдыха. Открытая дверь позволяла Деревицкому слышать все дословно.
Речь шла о внеплановой аудиторской проверке «Дельта-банка», которую в глубокой тайне готовила Федеральная налоговая служба вместе с ФСБ, предполагая начать в течение двух ближайших дней. По данным, которыми располагала Федеральная служба безопасности и, в частности, Департамент экономической безопасности, отмашку ФНС дал сам президент. Что можно расценить и как наезд его администрации за ту оплеуху, которую недавно разнесли «независимые» пресса и телевидение, принадлежащие медиахолдингу Владимира Аронова. Данная информация была по сути не только абсолютно закрытой даже для большинства своих же сотрудников ФСБ, но и чрезвычайно опасной для Деревицкого. Он рассчитывал на то, что шум, поднятый Ароновым, стал затихать, оказалось все далеко не так: кампания только набирала обороты. Учитывая исключительную срочность информации, Машков и решился на такой шаг: сам с раннего утра прибыл в банковский офис. В конце концов он всегда мог бы оправдать свой визит служебной необходимостью. Ведь приходится постоянно проверять и перепроверять сообщения собственных источников. И способы проверок бывают разными – от тайных до явных.
Извинившись перед фээсбэшником, Жегис тяжко поднялся из своего полуимператорского кресла и зашел за портьеру. Взглянул на Деревицкого, отрешенно смотревшего в окно. Тот почувствовал на себе взгляд Арнольда, обернулся и серьезно кивнул. Жегис ответил тем же.
Вернувшись в кабинет, он отодвинул ящик стола и достал оттуда длинный белый конверт из плотной бумаги. Протянул Машкову.
– Олег Николаевич, – сказал он, – здесь нет адреса отправителя и не указан адресат. – Он улыбнулся: – Но дружеская взаимопомощь достойна всяческих наград. Я благодарю вас и просто хочу напомнить, что нас по-прежнему очень интересуют оперативные разработки ваших коллег, касающиеся авиакомпании «Норд». Было бы чрезвычайно полезным ваше присутствие в группе, возглавляемой генералом Васнецовым. Вам, вероятно, последуют предложения, отказываться не следует. Еще раз дружеское спасибо. До скорой встречи.
Арнольд Константинович поднялся, пожал Машкову руку и проводил до двери. Прежде чем открыть ее перед гостем, напомнил:
– Я дал указание, охранник – прямо по коридору – проводит вас к служебному выходу. Не стоит лишний раз демонстрировать наше знакомство, верно? Дадите ему ключи, он подгонит вашу машину.
– Разумеется, – улыбнулся Машков.
Он сунул наконец длинный конверт во внутренний карман пиджака и приветливо кивнул.
Вернувшись к столу, Жегис нажал клавишу селектора и, услышав Аленино «Я на месте, Арнольд Константинович», коротко бросил:
– Ну, иди, – снял со спинки стула пиджак и надел его.
А в дверь его кабинета, сопровождаемые секретаршей, уже входили, с любопытством озираясь, двое пожилых мужчин, одетых в строгие костюмы. Эти французские бизнесмены являлись посредниками между Деревицким и французской авиакомпанией, желающей передать «Норду» в лизинг свои «каравеллы».
