Похоже, Марата тронули слова Сулеймана. Голос его стал по-отечески мягким и добрым:
— Так чего же ты раньше не позвонил, друг?
— Не знаю, — пожал плечами Сулейман. — Наверное, тогда я еще не был к этому готов.
Марат сделал паузу. Потом спросил:
— А сейчас готов?
— Да, Марат, готов. На все готов. Здорово мне вас всех не хватает. И вас, и ваших слов. Маюсь я, Марат.
Не знаю, что мне делать. А делать хочется. Понимаешь, о чем я говорю?
В телефоне снова повисла паузу. Затем Марат медленно произнес:
— Понимаю…
Они немного помолчали.
— Так что мне делать, Марат? — спросил Сулейман грустным, тоскливым голосом. — С кем мне поговорить?
— Ничего не делай, друг, — мягко ответил Марат. — Это хорошо, что ты помнишь старых друзей. Мы тоже о тебе часто вспоминали. Недавно я встречался с учителем… Ты помнишь учителя?
— Конечно!
— Он спрашивал о тебе. Он тебя помнит. Он назвал тебя «воином с горящим взглядом». И Диля называет тебя так же. Она часто говорит мне, что у тебя много сил, но ты не знаешь, к чему их применить. Жалеет, что ты так рано уехал, в самом начале пути.
— Теперь знаю, Марат. Знаю, к чему мне их применить. Мои силы принадлежат тому, кто прислал меня на эту землю. И цель свою я тоже знаю. Не знаю только средств и способов. Плохо быть одному, Марат, очень плохо…
— Ты не один. Запомни это, друг мой. — Марат немного помолчал, словно решаясь на что-то, потом сказал: — Ты можешь сказать мне свой адрес в Москве?
— Да, конечно. — Сулейман назвал.
— Хорошо, — ответил Марат. — Я все записал. Живи спокойно, друг, и помни — ты не один. Скоро в этом убедишься. А сейчас мне пора. Будь сильным, друг. Пока!
Сулейман попрощался и положил трубку на рычаг.
— Ну как? — спросил он, повернувшись к Поремскому.
— Это ты мне скажи — как? — ответил Поремский. — Ты считаешь, он поверил?
— Да вроде поверил. По крайней мере, говорил, как всегда — горячо и яростно, как на проповеди. Вы же слышали все. Особенно про то, что нужно быть сильным и крепким, чтобы служить Аллаху. — Сулейман пожал плечами. — Мне показалось, что и я был убедительным. А вот получилось или нет — скоро мы об этом узнаем.
Поремский повернулся к Виктору Солонину, до сих пор молчаливо сидевшему в кресле и с задумчивым видом теребившему нижнюю губу, и спросил:
— Ну а ты что думаешь? — За эти дни они успели перейти на «ты». — Клюнули наши немецкие пташки или нет?
— Думаю, что да, — сказал Солонин. — Так или иначе, но с сегодняшнего дня, Сулейман, твоя жизнь превращается в приключенческий роман. Ты больше не будешь выходить с нами на связь сам.
— Почему?
— Потому что, прежде чем войти с тобой в контакт, они наверняка установят наблюдение. Никаких звонков нам по обычному телефону. Сотовый у тебя есть?
— Да, — Сулейман хлопнул себя по карману. — Вот он.
— По нему нам тоже не звони.
Виктор открыл портфель, вынул из него маленький серебристый мобильник и протянул Сулейману.
— Держи с нами связь только по этому телефону. На нем установлена специальная защита против радиоперехвата. Но звони, лишь когда абсолютно уверен, что ты один и никто тебя не видит. Если вдруг к тебе на улице, например, обратится незнакомый человек — не выказывай удивления, веди себя естественно. Да, и еще… Раз уж мы начали этот разговор. Запомни пару важных правил. Никогда и ни с кем не откровенничай. Если кто-то попробует вступить с тобой в доверительную беседу — больше слушай, чем говори. О себе сообщай скупо и неохотно — выдавай информацию по крохам. Особенно это касается твоих религиозных воззрений. Слишком ретивые «слуги Аллаха» вызывают подозрение.
Сулейман усмехнулся, но промолчал.
— Молодец, — одобрил Виктор. — Вот так себя и веди. Но слишком много тоже не молчи. Высказывайся хотя бы изредка, парой-тройкой реплик. Молчаливых людей не любят: раз человек молчит, значит, себе на уме. А это тоже подозрительно.
— Ладно, Виктор, я все понял.
Солонин пристально посмотрел на Сулеймана.
— Ты разговариваешь во сне? — спросил он вдруг.
Сулейман подумал и пожал плечами:
— Не знаю. Наверное, бывает иногда.
— Укладываясь в постель, выброси из головы все проблемы. Вспомни что-нибудь хорошее и приятное. Маму, море, детство. Вспомни и прокручивай воспоминание в голове вплоть до мельчайших деталей пейзажа и голосов близких людей. С тем и уснешь. Тогда тебе и ночная спонтанная болтовня не будет страшна.
— Хорошо, я попробую.
— И не думай о своих новых товарищах по оружию как о противниках, — продолжил поучать Солонин. — Это сразу заметно. Они твои новые друзья. Даже больше — братья! Понял?
— Да, — снова кивнул Сулейман.
— Молодец. — Солонин посмотрел на наручные часы. — Через десять минут придет психолог.
— Я же сказал — мне не нужен психолог. Я вполне…
Солонин приложил палец к губам и тихонько покачал головой. Сулейман замолчал, не окончив фразу.
— Тебе лично, может быть, и не нужен, — сказал Солонин. — Но от тебя зависит успех операции, в которой задействовано много людей. Считай, что твоя беседа с психологом нужна им. Идет?
— Идет, — неохотно согласился Сулейман.
— Кстати, что это за цепочка у тебя на шее?
— Просто серебряная цепочка.
— А ну-ка покажи.
Сулейман, недоумевая, снял с шеи цепочку и протянул ее Виктору.
— Ого! — улыбнулся тот. — Да она у тебя еще и с кулоном.
— Это так… память об одном знакомстве, — смутившись, сказал Сулейман.
— Ясно. Ты вот что… Оставь-ка эту штуковину у меня на пару дней.
— Зачем?
— Хочу вмонтировать в кулон радиомаячок. Так мы всегда будем знать, где ты находишься. Ты не против?
— Да ради бога.
— Вот и хорошо. — Солонин спрятал кулон в карман. — И запомни: поведение агента внутри лагеря — опасная и смертельная авантюра. Поэтому, как бы тебя ни встретили и как бы с тобой ни общались, будь предельно осторожен. Старайся взвешивать каждое свое слово. И помни — это не игра, все происходит всерьез. Понял?
— Понял. — Сулейман улыбнулся.
— Чего смеешься? — нахмурился Виктор.
— Да вспомнил высказывание одного японского писателя. Он сказал: «Жизнь похожа на коробок спичек. Относиться к ней серьезно — смешно, несерьезно — опасно».
— Акутагава Рюноске, — кивнул Солонин. — Читал в юности. Не знаю, как насчет первой, но со второй частью высказывания я полностью согласен. Можешь взять ее на вооружение в качестве девиза.
