Позже, было дело, наехала на него братва, сказала, что opexовские предлагали за хорошие бабки постучать на босса, на Каманина то есть. Постоянно докладывать, с кем встречается, куда ездит, о чем говорит, ну вообще — чем дышит и с кем. Понятное дело, компра им была нужна. Но Рожков им тогда прямо заявил, что он не по этой части. И предложил считать, что никакого базара не было. Отстали. Вот и все. До последнего случая, до звонка Сипы.
Вишь ты, вот и новенькое появилось! Филя маленько ожил. Об этих ореховских, что наезжали на Рога, пока не было известно. Что ж он, забыл или умолчал во время допроса?
— А что, Володь, — уже совсем попросту обратился к Рожкову Филя, — у этих твоих братанов имелись какие-нибудь основания интересоваться связями Каманина? Ну, я имею в виду, с кем ездит, кому о чем говорит? Он что же, в машине свои дела решал?
— Да никогда в жизни! Я ж говорю, полная фигня. У меня в салоне отродясь перегородок не было. Я и не помню, чтобы хоть раз в салоне возник служебный разговор. Так обычно, по мелочам…
— А, ну, значит, не всегда один ездил?
— Почему один? Егор Андреич в принципе по жизни мужик общительный. Я, бывало, его с супругой и в ресторан возил. Он очень уважает этот, который на Тверской, в центре… Ну, бывший «Баку».
— Так он и сегодня так же называется.
— Не-е, нынче — «Наср» там, «Ливан». Но все равно одни азеры колготятся.
— А он у тебя что же, к азерам особую привязанность имеет? — удивился Филя.
— Да я думаю, даже не он сам… Или, к примеру, та же Лена Сергеевна, нет. Это Багиров, надо понимать, старается для шефа. Марат Джафарович — он Ближним Востоком заведует, — наверное, полтора уж десятка лет под Егором ходит. Тоже еще с Афгана. Там познакомились. Вообще-то Егор Андреич к бывшим «афганцам» особое расположение испытывает. Вот хоть бы и я… Я сперва не у него работал, а он, когда узнал о моем прошлом, сразу предложил перейти на его транспорт. А мне чего отказываться? Особых переработок не бывает. Ну разве что иной раз в тот же «Наср» доставишь, подождешь часик-другой, а он сразу презент за ожидание. Нет, он правильный хозяин.
— И что этот Багиров, как бы друг семьи, что ли?
— Ну какой друг? В нашем МИДе друзей не бывает. Те же пауки, один другого подсиживает, чтобы удрать отсюда куда-нибудь, где пожирней да потеплей. А Марат-то — что? Он хоть и близкий вроде человек, но ведь и Егор тоже не подарок. В смысле на службе. Я-то видал, как Марат, бывало, с Кутузовского нашего, от хозяина, выскакивал. Будто тот ему хорошего пинка под задницу давал! Они же, азеры эти, народ в основном спокойный, ленивый, его еще раскачать. А Марат бывало просто зверел, смотреть на него неприятно. Я его везу от хозяина, а он сзади сидит и бормочет по-своему. Слов не понять, а по настроению слышу — матерится. Но дружба у них, получается, такая вот.
— А так-то твой как? Сердитый? Срывается с резьбы? Ну, ты меня понимаешь?
— Да понимаю, конечно… Нет, обычно ровный. И голос повышать тоже не любит. Только вы меня извините, я не совсем соображу, зачем вам-то это надо?
— Ты, браток, не волнуйся зря. И твоего хозяина я тебя закладывать совсем не прошу. He нужно мне это. Я просто хочу понять его характер, круг лиц, которые вокруг него. Ну и главное — от кого из этих лиц могла исходить опасность для Каманина. Это понимаешь?
— Это — да.
— Ну вот и славно. Тут такое дело наклевывается. Представь себе: скажем, тот же Марат, чем-то крепко обиженный Егором, вдруг решает его припугнуть, прижать. Что он сделает? Убивать своего шефа он совсем не хочет, но тряхануть пытается. Это я так, не по делу, не конкретно, понимаешь?
Рожков кивнул. Видно было, что так он еще для себя вопрос не ставил. И хорошо. Значит, будем размышлять вместе, подумал Филя.
— Дальше. Оба они, как ты говоришь, «афганцы». Видать, и старые связи сохранились. Нашего же брата до едрени фени скитается без дела. Кто-то там в фондах околачивается, кто где, а кто и попросту спивается. Ты знаешь. Ну вот, скажем, и попросил этот Марат кого-нибудь, вроде того же Сипы с его парнями, устроить небольшой фейерверк. Но так, чтобы ты обязательно пострадал. Верно?
— Ну? — Рожков проявил явную заинтересованность. И это тоже хорошо.
— Вот те и ну! А Сипа, скажем, по старой памяти просто пожалел тебя. Предупредил. А может, подумал, что ты все равно не успеешь убежать, так хоть, как говорится, грех с души. А ты взял да и успел. На свою же беду, как оказалось. И теперь тебя, как человека, которому Сипа сделал роковое предупреждение, надо убирать. А то ты возьмешь да и скажешь следакам, кто тебе позвонил. Понял расклад?
— Ни хрена себе-е… — растерянно протянул Рожков.
— Это я пока фантазирую, но думаю, что не так уж далеко от истины. Поэтому и советую тебе еще хорошенько подумать.
— Так я только и делаю, что думаю, а толку?..
— Значит, вместе будем, приятель… А про этого Марата ты мне интересные вещи рассказал. Здесь ничего нельзя исключить. Особенно прошлого. Вот где небось все и завязалось. Ладно, ты продолжай думать, а o моем с тобой разговоре помолчи, никому это не интересно, зато для тебя очень опасно. Охрана у тебя есть, если чего принести, скажи, я сделаю. Может быть, прямо завтра и навещу. Еще покалякаем, не против? Прошлое вспомним?
— Приходите…
Филипп заметил, что в течение всей беседы Рожков так ни разу и не назвал его на «ты». Получается, до конца не принял, хотя кое-что и открыл. Сам, возможно, тому не придавая важного значения. Но и это уже шаг.
— А прихватить чего надо? — усмехнулся Филя.
— То, чего хочется, нельзя, — с сожалением сказал Рожков, — а другое — есть. Да и не привык я особо к разносолам ихним. Разве что арбузика, а?
— Будет, — засмеялся Филя. — А чалму твою когда снимут? Доктор не говорил? — Он указал на повязку, обмотавшую голову Рожкова. — Помнишь, у «духов» такие были?
— Да я и сам сейчас, как тот «дух». Приложило все-таки основательно.
— Ну ладно, терпи, казак… А ты, кстати, про наезд ореховских хозяину не докладывал?
— А зачем?
— Тоже верно, — кивнул Филя, махнул Рожкову рукой, вышел в коридор и выключил диктофон, который работал все время, пока шла беседа. — Коллега, — позвал Филя охранника, и тот подошел. — Просьба к тебе: гляди в оба. Они вполне могут повторить. Ну да ты, говорят, молодец? Твоя работа была?
— Моя, — буркнул охранник.
— И сменщика своего предупреди. Этот парень нам будет очень нужен. Это личная просьба Вячеслава Ивановича.
Омоновец жестом показал, что ответственность понимает.
«Как всегда, в конце недели шел с охоты кот Аврелий…» — невесть откуда появилась и крутилась теперь на разные мелодии строчка из детских стихов про кошку Ирку и забулдыгу кота. Турецкий помотал головой, пытаясь избавиться от навязчивой строки, но тут же продолжал напевать ее на мотив «По долинам и по взгорьям», хотя получалось и не очень здорово. Самое обидное, что дальше не вспоминалось ни словечка. Но все равно настроение было боевое.
