— Егор Осипович, — прошипела трубка негромким, сиплым голосом, — здравствуйте. Ну как ваши дела?
Подполковник поморщился, словно съел что-то горькое, и сказал:
— Нормально.
— Нам нужно поговорить, — вновь прошипела трубка.
Данилов посмотрел на Ольгу. Она не сводила с него напряженного, внимательного взгляда.
— Когда?
— Прямо сейчас.
Ольга нахмурилась, догадавшись, о чем вдет речь, и Данилов понял, что сегодня вечером ему ничего не светит. Ни вечером, ни ночью. Он досадливо поморщился.
— Может, через час? — спросил Данилов.
— Лучше прямо сейчас, — настаивала трубка. — Я вас жду.
— Где?
— В двух кварталах от вашего дома, в летнем кафе «Парус». Знаете, где это?
— Да— Я — за крайним столиком. Впрочем, народу здесь немного, вы меня сразу увидите.
— Хорошо.
Данилов положил трубку на рычаг телефона. Ольга поднялась с дивана.
— Работа? — с язвительной усмешкой спросила она.
Данилов виновато улыбнулся:
— Да, зая. Ты ведь знаешь, что я лицо подневольное.
— Что ж, иди. Но запомни: если ты не вернешься к двенадцати часам, я завтра же перееду к маме.
Данилов не стал возражать. Это было бесполезно. Завтра утром Ольга остынет, а сейчас… Он проследил взглядом за женой, которая направилась в спальню, и нахмурился.
Проблемы? Он сказал — проблемы? Что бы это значило? И к чему такая спешка? Данилов вдруг подумал о Рите. Рита была проблемой, которую он до сих пор не решил. Но он был спокоен за девчонку. Рита была чертовски проницательна и хладнокровна, она наверняка поняла, что смерть ее мужа не случайна. Утром Егор Осипович позвонил ей и сказал всего несколько слов: «К тебе придут. Но ты ничего не знаешь. Ясно?» «Ясно», — ответила Рита. Голос у нее был спокойный и ровный, никаких волнений и переживаний. «Железная женщина, — подумал Данилов. — Железная женщина с железной хваткой». Он понимал, что теперь Рита попытается повернуть ситуацию в свою сторону — возможно, даже решит его шантажировать, но с этой проблемой он как-нибудь справится.
Данилов вышел в прихожую, обулся и надел черную кожаную куртку. Немного подумав, открыл дверцу антресолей, достал оттуда небольшой деревянный ящичек и поставил его на тумбочку. Затем щелкнул замочками, откинул крышку и извлек из ящичка черный автоматический пистолет. Это был легкий пятнадцатизарядный «глок», подаренный ему иностранными друзьями два года назад за успешно выполненную совместную операцию.
Проверив магазин, подполковник сунул «глок» за пояс, а деревянный ящик убрал обратно на антресоли.
— Я скоро вернусь! — крикнул он жене.
Затем подождал несколько секунд и, не дождавшись ответа, вышел из квартиры.
Дорога до кафе «Парус» заняла у него не больше двадцати минут. Подполковник Данилов шел по тротуару, вдыхая вечерние городские запахи — бензина, иагретого за день асфальта, чебуреков. Он вслушивался в смех и голоса прогуливающихся прохожих — женщин и мужчин. Г олоса эти звучали приглушенно, словно воздух к вечеру сгустился и стал плотным, как вата или картон. Данилов прислушивался к этим голосам, улыбался и шел. Шел навстречу своей судьбе.
22
Чернявый человек оторвал глаза от газеты, взглянул на Данилова и улыбнулся.
— Здравствуйте, Егор Осипович! — негромко, но приветливо сказал он, протягивая подполковнику руку.
Данилов молча пожал протянутую руку и уселся в кресло напротив.
— Что случилось? — спросил он. — К чему такая срочность?
— Срочность? — удивился Чернявый. — Но ведь, кажется, вы сами звонили мне сегодня днем. Просили о встрече. Вы что, забыли?
— Не забыл. Но я думал, что мы встретимся завтра.
Чернявый усмехнулся:
— Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Заказать вам кофе?
— Нет. Я не пью кофе на ночь. Плохо засыпаю.
— Правда? А я, вы знаете, сколько бы кофе ни выпил — сплю, как младенец. Как это ни странно, но кофе действует на меня усыпляюще. — Он улыбнулся: — Итак, Егор Осипович, выкладывайте, что вас тревожит?
Данилов сложил руки замком и положил их на стол.
— Со дня на день меня пригласят в прокуратуру, — сказал он. — Пока только «пригласят». Мне доложили, что Турецкому уже известно мое имя и то, что я как-то замешан в этом деле.
— Вам нечего бояться, Егор Осипович, — ответил Чернявый сиплым, словно бы змеиным, голосом. — У прокуратуры нет против вас никаких улик.
— Пока нет, — согласился Данилов. — Но я кое-что слышал об этом Турецком. Удивительно настырный тип. Хотя… честно говоря, меня больше волнует не Турецкий, а кое-что другое.
— Что же это? Егор Осипович, дорогой, что вас волнует?
В серых глазах подполковника загорелся холодный огонек.
— То, что случилось с майором Дементьевым, — четко и жестко сказал он.
Бледное насмешливое лицо Чернявого внезапно стало серьезным.
— Да-да, такое, вы знаете, несчастье… Насколько я знаю, он попал в аварию?
Данилов мрачно усмехнулся:
— Да, он попал в аварию. По пути в прокуратуру, куда ехал давать показания. Виновник аварии с места происшествия скрылся. Нет никаких следов и зацепок. Вам это не кажется странным?
— Мне — нет, — спокойно ответил Чернявый. — А вам?
— А мне кажется. Володя был прирожденным водителем. И реакция у него была, как у Майка Тайсона.
— Ну… может, он просто переволновался. Или уснул. С кем не бывает? Кстати, Майк Тайсон тоже проигрывал. Это жизнь, Егор Осипович. Но не будем о грустном… Собственно, я тоже жаждал нашей с вами встречи. И у меня тоже есть к вам вопрос. Догадываетесь — какой?
Данилов сдвинул брови, затем слегка наклонился к Чернявому и тихо сказал:
— Если вы о пленках, то я их не нашел.
Чернявый пристально посмотрел в глаза подполковнику, словно надеялся считать с них информацию, как с компьютерного диска, затем холодно улыбнулся:
— Странно, правда? Кожухов сам выходит на связь со спецслужбами, рассказывает им о своей идее, а потом вдруг — ни с того ни с сего — подсовывает своим благодетелям пустые пленки, а настоящие прячет. Причем так надежно, что даже вы — подполковник ФСБ — не можете их найти.
— Пленки, которые он, как вы выражаетесь «подсунул», не были пустыми, — возразил Данилов.
— Ах, оставьте, — махнул на него рукой Чернявый. — В данной ситуации черный казарменный юмор кажется мне совсем неуместным. Мы так ничего и не получили, Егор Осипович. У меня и у моих… руководителей складывается ощущение, что вы нарочно морочите нам голову. Или… — Чернявый вновь побуравил Данилова взглядом, — …никаких пленок не было? И вы просто пытаетесь набить себе цену?
