— Это все или тебе еще чего-нибудь купить по дороге? — ядовито поинтересовался Калина.
— А ты что думал — все работать будут, а ты отсыпаться поедешь? А насчет купить — хорошо бы… Например, пару гамбургеров, а к ним пивка… Все, Калина, приступай!
— Есть!
И Игорь, с самым официальным видом отдав Дубинскому честь, покинул кабинет следователя в еще более мрачном настроении, чем поначалу. И даже не потому, что, на его взгляд, для одного дня на него свалили слишком много забот — да еще после практически бессонной ночи. Прежде всего потому, что придется теперь вилять хвостом перед сестрицей Веркой, чего он терпеть не мог: младшая сестрица была, с его точки зрения, задавакой и нос перед старшим братом драла в первую очередь благодаря своему, видите ли, высшему образованию, которым Игорь, увы, похвастаться тоже не мог…
В тот момент, когда Калина покидал кабинет Дубинского, произошли еще два события, имевшие самое непосредственное отношение к Мансурову, но на первый взгляд никак между собой не связанные. Одно из них представляло собой вроде бы обычный телефонный разговор по мобильной связи, состоявшийся между двумя серьезными людьми, один из которых к тому же занимал вполне солидную должность. Именно он и выступил инициатором звонка.
— Здравствуй… Ты уже в курсе?
— Видел утром по ящику…
— Думаю, нам здорово повезло… Или ты другого мнения?
— Отчего же… Как раз собирался тебе звонить.
— Прекрасно… Итак?
— Мы готовы стартовать в любой момент… В том числе максимально быстро.
— Удачи тебе…
— Взаимно!
На этом разговор был завершен. А спустя минут десять возле окошечка, за которым нес свою службу дежурный офицер, в просторной приемной Мосгорпрокуратуры объявилась сухонькая старушка деревенского вида — в слегка вылинявшем от частых стирок цветастом платье с юбкой «татьянка», модной в начале пятидесятых годов прошлого века, в теплой вязаной кофте современного рыночного происхождения и беленьком туго накрахмаленном платочке. От бабульки веяло за версту характерным «медицинским» запахом, которым поневоле пропитываются работники больниц и даже поликлиник и который не в силах перешибить даже вездесущий аромат «Шанели № 5» — факт, крайне огорчительный для молоденьких медсестер и врачих.
Дежурный с любопытством посмотрел на робко топтавшуюся в некотором отдалении от него старушку и уже открыл было рот, дабы поинтересоваться, не ошиблась ли та дверью, но в этот момент медицинский запах достиг ноздрей проходившего мимо Игоря Калины, по-прежнему погруженного в мрачные размышления о неизбежном общении с высокомерной Веркой. Однако не настолько глубоко, чтобы не среагировать на «аромат», который терпеть не мог с детства — с тех пор как ему всадили первую в жизни прививку.
— Вам, гражданочка, кого? — Калина притормозил возле бабульки, слегка сморщив нос.
— Мне… — Серафима Ивановна растерянно посмотрела на оперативника. — Мне бы главного по покушениям…
— Каким покушениям? — Игорь моментально навострил уши, забыв про неприятный запах.
Сима уже горько сожалела о своем отчаянном поступке и, наверное, сбежала бы под пристальным взглядом этого здоровенного белобрысого детины с сердитыми серыми зенками, но ее остановила мысль о несчастном Коляне и огромной сумме денег, потраченной на такси. К тому же и отпросилась она у главного «за свой счет».
Про такси ей подсказала та самая новенькая медсестра, с которой накануне развлекался доктор, — с дежурства они вышли вместе, и девица, выглядевшая смущенной (видать, не весь стыд еще потеряла), узнав, какая у Симы проблема, сама вызвалась поймать Серафиме Ивановне машину — у той подобного опыта и вовсе не было.
— Сейчас словим, — пообещала она ей, — а там попросите водителя, он вас и отвезет… Таксисты все такие адреса знают.
Впервые в жизни очутившись в такси, Серафима Ивановна уже тогда пожалела о своей дурацкой затее: не с ее рылом-то в калашный ряд… К тому же от запаха, стоявшего в салоне, ее вдруг слегка замутило.
— Так куда тебя, бабусь, везти? На вокзал какой-нибудь, что ли? — поинтересовался шофер — толстый, как боров, краснорожий мужик. И Сима вдруг, неизвестно почему, рассердилась и от этого почувствовала себя увереннее: подумаешь, такси… У самого-то рожа тоже вполне крестьянская!..
— Сам ты «на вокзал», — засопела она. — В прокуратуру мне!
Слово «прокуратура» застряло у нее в памяти еще с ночи, его несколько раз говорила дикторша.
— Да ну?.. Ишь ты, в прокуратуру, — хохотнул водитель. — Так прокуратур-то в городе куча целая, тебе в какую?
— В главную! — не задумываясь, сказала Серафима Ивановна.
— А у нас и главных две, — садистски фыркнул боров. — Генеральная российская и городская московская!
Теперь Сима немного подумала, прежде чем ответить.
— Давай в московскую, — приняла она решение. Справедливо рассудив, что коли покушались в Москве, то в главную московскую ей и надо…
Между тем здоровенный блондин, тормознувший Серафиму Ивановну, вдруг заговорил с ней совсем другим голосом — не сердитым, а каким-то вкрадчивым, что Симе тоже не очень понравилось. Но ничего не поделаешь, сама же сюда и приперлась…
— Так что за покушение? — терпеливо повторил тот.
— Не знаю я, милый, что за покушение, телевизор я вчера не сразу включила, а как мужика зовут, на которого наш Коленька кинулся, не помню, но он важный такой, все время его кажут. Только Кольку-то вы зазря в каталажку сунули…
Блондин молча открыл, а потом закрыл рот, и вид у него, как отметила Серафима Ивановна, сделался ошарашенный. И она от этого осмелела.
— Коленька — наш пациент, больной он весь насквозь, прямо с рождения, а вы его в каталажку! — сказала она строго. И, подумав, добавила: — Уж не знаю, как там так вышло, а только отдавал его наш главный под расписку, чтобы, значит, Коленька маму свою схоронил. И все честь по чести, доктор говорит, бумаги нужные все есть…
— Круто!.. — выдохнул наконец ее собеседник. — А вы-то, бабуль, этому Коляну кто будете?
— Я ему никто, я санитаркой в нашей больнице работаю.
— В какой больнице?
— В Семнадцатой психоневрологической. Коленька у нас уже в третий раз, считай, лежит…
— Та-ак… А фамилия его?
— Ивановы они. — Старушенция пожала плечами и поглядела на Игоря вопросительно. — Так что сведешь меня ко главному-то по покушениям?..
— Еще как сведу!.. — широко улыбнулся Калина и, забыв про телефон внутренней связи, имеющийся у дежурного, извлек из кармана собственный мобильник.
— Дубинский, ты?.. Слушай, у меня для тебя сюрпризец — закачаешься!.. Да нет, скорее приятный, чем неприятный… Сейчас увидишь! Да, по Мансурову… Жди!
Он отключил связь и поглядел на Серафиму Ивановну почти с нежностью:
