– Ну, обычная история, один приятель был за границей. В Испании. Остановился в отеле «Коррида», посетил корриду, естественно, затем зашел в местный ресторанчик, где ему практически за копейки предложили блюдо под названием все та же «Коррида». Огромная сковорода со здоровенным куском мяса посреди такой же огромной яичницы. Приехал домой, в Россию, тогда еще в Советский Союз, и рассказал знакомым. Через какое-то время один из тех, кто слышал рассказ, тоже оказался в Испании, в том же городе. И тоже была коррида, а затем посещение ресторана. Естественно, он потребовал себе «Корриду», ему принесли. Маленькая сковородочка, крохотный кусочек мяса и такие же два яичка. И говорят: с вас… – и назвали совершенно запредельную, астрономическую сумму. Ну тот возмутился! В чем дело? Передал рассказ своего приятеля. А официант приветливо улыбается. «Все правильно, – говорит, – сеньор, но в тот раз это был бык, а нынче мы подаем матадора».
Официант вежливо и поощрительно хихикнул.
– Осмелюсь заметить, – сказал он, – что «Кабальеро» все-таки из барана, похожего на джентльмена, а не наоборот.
– Молодец! – захохотал Турецкий, чем немедленно привлек внимание женщины, кажется впервые взглянувшей на него с благосклонным любопытством.
«Смелее, Турецкий!» – приказал себе Александр Борисович и тоже проникновенно посмотрел на незнакомку, заставив ее смущенно опустить глаза. Он уж подумал было пригласить даму к своему столу, но… пока воздержался от немедленного желания погладить ладонью ее круглую, возбуждающую страсть коленку.
«Кабальеро» оказался на высоте. А сто пятьдесят коньяка из графинчика – в самую точку. Именно этого сочетания не хватало Турецкому с самого утра. И теперь он чувствовал, как начал приходить в норму. Можно было и думать, и действовать.
Но о чем думать, он знал. А вот какие предпринимать действия – не очень. Завязывать случайную интрижку почему-то интуитивно опасался, а Мара, которой он теперь звонил периодически, не отзывалась.
Вообще– то, если по правде, дело было. Он же хотел съездить сегодня в агентство «Глория», к Денису Грязнову, чтобы его спецы внимательно осмотрели машину. Турецкий вовсе не собирался постоянно таскать за собой «хвосты». Помня и предупреждение того «благодетеля из Сокольников», да и собственное нежелание находиться в прорези прицела. У этих ведь свои и понятия, и заморочки…
А сегодня, между прочим, уже вторник!
Среда, четверг, пятница, суббота – не разбежишься… Да и не особо расслабишься.
Снова всплыл недавний телефонный разговор с Костей. Ну пусть ему сказали оказавшиеся там вчера – случайно или нет, неважно – чекисты, которые просто узнали его, Турецкого, а затем стали невольными свидетелями драки с тем раздолбаем-охранником лысого козла Семы Тверского, как вам это понравится! Ладно, дело случая. Но Славка-то откуда узнал? С чего вдруг он стал намекать на уши дохлого осла? Или он успел уже созвониться с Костей и устроил свой розыгрыш? В следопытов поиграться захотелось?
И еще вдруг стал беспокоить навязчивый интерес обоих к дальнейшим планам Александра Борисовича. Мол, не собираешься ли уйти в коммерческие структуры? Кому нужна твоя принципиальность? И уже просто – пиши заявление и отваливай, как выразился Костя. Черт знает что это такое – провокация или своего рода предостережение? Но что они могут знать и, главное, от кого? Вопрос упирался в стену незнания, непонимания, странных недомолвок и какой-то навязчивой озабоченности. А кстати, Иркины-то проделки здорово озадачили Костю! Он не играл изумление, голос был искренним.
«А сам– то ты, Турецкий, веришь ее объяснениям?» Спросил вот себя -и тоже без ответа. Логически рассуждая, нельзя забывать, что Ирка – такой же человек. И у нее могут быть свои слабости. Да, впрочем, и вчерашний ее наряд показался Турецкому даже для «Дохлого осла» достаточно откровенным. Нет, лучше об этом не думать, а то ведь ревность, известно, даже солнце застит…
…– Вы позволите? – услышал он хрипловатый, однако и не резкий голос.
Поднял голову и увидел стоящую у стола даму. Она была высокого роста, под стать Турецкому, отлично сложена, но при близком рассмотрении лицо ее оставляло желать лучшего. Ну то что без грима – куда ни шло, недавно проснулась дама и решила выпить чашечку хорошего кофе под первую сигаретку. Ничего странного. Лицо было уже изначально несвежим, вот в чем дело.
– Вы позволите? – глубоким и хрипловатым контральто повторила она, показывая, что просит дать ей прикурить.
– О, простите, задумался… – пробормотал Турецкий. Внимательно, даже с преувеличенным интересом посмотрел на нее и, привстав, протянул ей зажигалку. Чиркнул, она прикурила, но отходить, кажется, не собиралась.
Судя по ее поведению, она была тут, в «Дяде Гиляе», своей. Готовили здесь хорошо. Вели себя нешумно. Прежде бывало много молодежи, а сейчас собирались менеджеры из соседних офисов, богатенькие «папашки», ну и такие вот женщины – яркие, привлекательные, с умными и порочными глазами и слегка развязными манерами. Видно, и эта была из них, из завсегдатаек.
Мелькнула шальная мысль, что, вероятно, будет вполне пикантно выпить с ней по рюмочке чего-нибудь, что она пожелает, но в пределах разумного, а затем уделить часок-другой сексу. Где – она скажет, естественно, не к себе же ее тащить! Или лучше послать ее подальше? Что-то и охоты особой он не испытывал, и чувствовал странную тревогу по поводу отсутствия Мары. Обычно в это время дня она всегда дома.
Они молча рассматривали друг друга. Наконец Турецкий сделал первый шаг навстречу: движением руки показал на стул. Она благосклонно кивнула, слегка отодвинула стул и присела на краешек, легко кинув ногу на ногу и предъявив ее, таким образом, практически всю. Турецкий внимательно посмотрел и оценил одобрительным кивком,
– Что-нибудь предложить вам? – с наигранной учтивостью спросил Турецкий.
– Ах, какой ты милый… – почти мурлыкнула она и облизала губы.
Все было ясно. Они уже перешли на «ты». Дама слишком рано вышла на работу и, пожалуй, не рассчитывала на удачу, а тут… И вот, покуривая теперь, она откровенно демонстрировала ему свой взгляд – очаровательной женщины-победительницы. И он не смог бы с ней не согласиться, если бы… Вот это «если» и тормозило дальнейшее развитие событий.
– Я прошу прощения, – сказал он, в который уж раз доставая «мобильник» и загадывая: если и теперь не отзовется, считай, сама виновата.
Он набрал номер Мары, выслушал длинные бесстрастные гудки и отключил трубку. Как думалось, надолго.
– Не везет? – улыбнулась она.
Турецкий огорченно развел руками.
– Меня можно называть Сашей, – сказал он.
– А я – Нонна. Ты так заразительно смеялся, что я искренно позавидовала. Вот, думаю, настоящий мужчина. А над чем, если не секрет? Я уж Жорку пытала, а он только головой крутит и хихикает, поганец.
– А я ему старый анекдот рассказал.
