Что мог сказать по этому поводу сам Питер? Только одно, и это было восклицание, больше напоминавшее проклятие: «О господи! Как же нам всем осточертела эта чертова русская мафия!!!».
А затем он позвонил в Россию, в Москву, старому другу Косте. По той простой причине, что выйти на еще большего своего друга, на Алекса Турецки, он не мог — у генерала российской юстиции почему-то не отвечал мобильный телефон. Может быть, он опять забыл его оплатить? Так уже бывало…
Меркулов, как человек серьезный и не лишенный воображения, представил себе Питера и не расхохотался лишь по той причине, что слишком уважал этого большого, во всех смыслах, человека. Он попросил выслать ему документы на украденную машину, копии видеозаписей и пообещал разобраться в самое ближайшее время. Хотя в глубине души не очень еще понимал, как это сделает.
Беда в том, что воровство машин в России давно уже приобрело характер запущенной болезни. И лечить ее можно лишь единственным способом — радикальным методом грубого, пардон, хирургического вмешательства. Но в государстве, где ежедневно совершаются заказные убийства, раскрыть которые практически невозможно, кто ж станет всерьез карать каких-то там угонщиков?! К сожалению, Питеру всего этого не объяснишь…
Наивный человек, он попросил друга Костю поручить это дело, на один момент, — Пит обожал всяческие идиомы и вообще любые непереводимые «тонкости» русской речи, которые постоянно вносил в записную книжку, чтобы блеснуть при случае, — так вот, поручить поиск «любимой машины» «старине Алексу». В талантах Турецкого Реддвей был уверен точно так же, как и в своих собственных, а это очень высокая оценка. И Костя пообещал ему, попутно размышляя, под каким соусом «воткнуть» этакое задание ну совершенно непричастному к делам подобного рода старшему следователю Управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры. Абсурд! А что поделаешь? Питер ведь не виноват…
И когда с фельдъегерем прибыли видеозаписи, а также все технические данные на украденный автомобиль, Косте уже ничего иного не оставалось, как позвать Турецкого и в буквальном смысле всучить ему это дело — в частном порядке. То есть придется поискать, но ни в коем случае не отрываться от более важных расследований. А в качестве утешения посоветовал привлечь «ребятишек» из «Глории» и их шефа, Вячеслава, тоже большого друга Питера. Ничего, перебьются, дружба частенько требует определенных жертв.
Вот, собственно, по этой причине Александр Борисович и навестил Грязнова. Но когда тот стал вдруг возражать, что это не его прямое дело, что оно как-то не ко времени и прочее и так далее, Турецкий заявил без всякого уважения к погонам хозяина кабинета, что дружба, по словам одного известного поэта, — понятие круглосуточное, так что о времени лучше забыть. А кроме того, он напомнил Вячеславу его же собственное высказывание, которое с прошлого года, что называется, на устах у всех Славкиных знакомых.
Дело в том, что осенью Грязнов купил себе джип «мерседес» и очень гордился покупкой. Когда же ему сказали, что сегодня именно такие машины чаще всего и воруют, отправляя на Кавказ, начальник МУРа взбеленился и в запальчивости заявил, что, если у него посмеют увести его джип, он торжественно клянется отыскать вообще все украденные за последние годы автомобили и вернуть их хозяевам! Конечно, перебрал, все это понимали, но сам факт выступления не улетучился из памяти. И время от времени кто-нибудь да обязательно напоминал Вячеславу о данном им обещании. Не избежал соблазна и Турецкий. Тем более что машина у Питера Реддвея действительно эксклюзивная, и отыскать ее будет проще, нежели какой-то там вшивый серийный мерседесовский джип.
[1]
Грязнов вынужден был проглотить довольно-таки оскорбительный выпад, да еще в присутствии младшего по званию, но в конце концов он осознал свою ответственность перед мировым общественным мнением и взялся за телефонную трубку, чтобы позвонить племяннику в «Глорию».
— Можешь не звонить, — сказал Турецкий, — я уже был у них. Кстати, Денис, в отличие от своего дяди, сразу все понял без подсказки и заявил, что это дело он считает в прямом смысле почетным для себя. И своей конторы, разумеется. Материалы я им оставил, сейчас знакомятся. А я со своей стороны пообещал им приложить все усилия, если потребуется помощь. Тебе ясно, мой генерал?
— Сговорились… за спиной… — мрачно пробурчал Грязнов и отмахнулся: уходите, мол, надоели хуже горькой редьки…
Посетители со смехом покинули его кабинет.
Глава вторая Старые знакомые
1
Никогда не поверил бы Александр Борисович, если бы ему кто-то сказал, что пустяковое, в сущности, дело может поднять такую большую волну…
Но в этом он, как, впрочем, и Денис Грязнов с его командой, убедятся в ближайшем будущем, когда вплотную займутся поиском похищенного в Германии автомобиля. А пока же, покидая внушающий невольное почтение дом на Петровке, из окон которого, по утверждению старожилов уголовного мира, аж Колыму видно, Турецкий не мог отделаться от впечатления какой-то неясности. Она возникла во время разговора у Славки и словно сама собой растворилась в процессе общения. Вспомнил, когда уже вышли на служебную стоянку машин.
— Слушай, что-то я хотел у тебя спросить… — делая озабоченное лицо, обратился Александр Борисович к Чижову. — А, вот о чем… Ты, говоря про семейку этого твоего магната, видно, что-то собирался добавить про дамочку… И ушел в сторону. Почему?
Турецкий мог бы и не темнить перед Василием, уж свои-то люди знали некоторые грешки, которые водились за «важняком» из Генпрокуратуры. Вот и Чижов засмеялся.
— А я все думаю: и когда ж он наконец поинтересуется?
— Умные тут! — со сварливой, грязновской, интонацией воскликнул Турецкий. — А я серьезно.
— Да? — удивился, продолжая смеяться, Чижов. — Ну-ну… Вот такая, — он показал большой палец, — баба! Но… видать, к ней особый подход нужен. И потом, я не думаю, что она так уж довольна своим мужем… в определенном плане. Даже наверняка не довольна. И что-то такое у нее было, но она не захотела сказать, как я ни выпытывал. Не в койку ж ее было тащить!
— А почему? — хмыкнул Турецкий.
— Не, Александр Борисович, я на такие приключения не мастак. Если хотите, дам телефончик. В принципе ей, по-моему, просто делать не хрена, отсюда и фантазии. Дать?
— Ну давай… — лениво и будто даже неохотно протянул Турецкий. — Есть, понимаешь, в твоем рассказе одна деталь… любопытная. Интересно проверить…
— Валяйте, экспериментируйте. Не уверен, что она будет сильно возражать…
Этот молодой нахал — никак не иначе! — на память продиктовал семь цифр и даже позволил себе поощрительно подмигнуть: мол, действуй, учитель! Ну надо ж, какая молодежь пошла! Однако веской причины для протеста у «учителя» с ходу не нашлось, и он лишь смешливо отмахнулся: а ну тебя — пока!
