Он не поленился и сам съездил в ОВД «Хамовники», а затем и в межрайонную прокуратуру, где с лета пылилось дело об ограблении НИИ биомедицинской химии. Он послал затем своего боевого помощника, следователя Сергея Карамышева, и в институт и затем в Химки, то есть, сам того не ведая, повторил дважды пройденный до него путь, а когда выстроилась более-менее понятная картина, все уперлось в непробиваемую какую-то стенку. В чем причина особой жестокости? Или парни действительно украли технику и продали ее — тогда понятно, что бандиты добивались адреса покупателя. И другой вариант — ничего они не крали, но бандиты им не хотели верить. В результате финал тот же самый. Вот и все, что известно, а дальше, как говорится, — тишина… Даже бывший Костин приятель, инициировавший расследование, о себе не напоминает. Костя, впрочем, тоже молчит.
Нужны были какие-то дополнительные толчки, хотя бы мелкие факты, чтобы сдвинуть дело с места, но их не имелось. Рассчитывать на счастливый случай? Это тоже не в характере «важняка» Турецкого. Вот он и злился. А теперь еще чего-то от него и ФСБ потребовалось!
Генерал Жигалов наверняка очень любил смотреть на себя в зеркало. Все в его внешности казалось тщательно отработанным: и прическа, и взгляд — чуть искоса и с максимальной доброжелательностью, как у известного телеобозревателя, и голос поставленный, и костюм строгий, и модный галстук, завязанный широким узлом. Человек с картинки. Раньше такие портреты выставляли в витринах парикмахерских — вот, мол, чего тут из обычных людей умеют делать.
И так же картинно был гостеприимен. Они сидели с Турецким за приставным столиком, перед ними стояли чашки с чаем и — в маленькой розеточке — горка птифуров, миниатюрных пирожных.
«Вот и буфет у них не изменился», — думал Турецкий. Всякий раз, когда ему доводилось посещать высокое начальство в этом доме, его обязательно угощали чаем с птифурами. Уж и перестройка давно кончилась и забылась, а от их птифуров никуда не денешься…
Говорил генерал.
— Вот, я вам просто покажу заголовки их газет… — Он взял со своего письменного стола пачку зарубежной прессы, перелистнул одну газету, другую. — Пожалуйста! «На Европу надвигается эпидемия электронных грабежей»… Нате еще: «Хакеры из Москвы становятся хозяевами американских магазинов»… «Электронные воры залезли в сети Пентагона». Ну и масса подобных. То есть о чем речь? Хакеры, Александр Борисович. Наши российские умельцы, понимаете ли! Гроза Пентагона, ЦРУ и ФБР, вместе взятых. Вот какое дело. — И без всякого перехода: — А что вам известно о Питере Реддвее?
«Хороший заход», — подумал Турецкий. Но только ведь и он сам, как однажды выразился Костя Меркулов, не от конфирмации.
— Питер, говорите, Леонид Эдуардович? А у вас, простите, допуск есть?
Жигалов замер от подобной наглости. Но тут же улыбнулся и кивнул.
— Тогда не понимаю сути вопроса, — пожал плечами Турецкий. — Директор «Файф лэвела». Бывший замдиректора ЦРУ. По-моему, у них там чинов нет, но он точно — генерал. Вот как мы с вами. Толстый такой генерал, — Турецкий развел руки в стороны, показывая габариты старины Пита. — И это известно определенному кругу лиц.
Ни один мускул не дрогнул на лице Жигалова.
— Он летит к нам. Время прилета будет еще уточнено. Хотелось бы…
— Понимаю, у меня наверняка будет с ним встреча. А вы, очевидно, связываете его появление в Москве с активизацией российских хакеров? Что, сперли что-нибудь из тех самых сетей Пентагона? Ну мастера! — восхитился Турецкий. — Ну артисты!
— В том-то и дело, что артисты… — На гладкий лоб генерала набежала тень озабоченности. — Но вот что эти артисты добыли, нам хотелось бы знать. То есть не факт, а-а… вы понимаете?
— Да уж чего тут! И вы хотите, надо полагать, заглянуть в файлы прежде Питера?
— В самую точку! — приветливо улыбнулся Жигалов. — Мы не исключаем, что по ряду причин именно вам, Александр Борисович, будет официально, но в рамках абсолютной секретности, поручено это дело. В принципе вопрос — это пока между нами — уже согласован с МИДом, Службой внешней разведки, с ФАПСИ, ну и мы, разумеется, лицо максимально заинтересованное.
«Вот так! — снова чем-то неприятным повеяло на Турецкого, как утром, после телефонных звонков. — Еще никто толком ничего не знает, а уже согласовывают, чего-то решают, стены возводят для несуществующего дома…»
— В своей работе, Александр Борисович, — продолжил генерал, — вы можете полностью рассчитывать на нашу помощь — кадры там, техника и так далее. По всем вопросам, вот, — он протянул свою визитную карточку, где значилось только «Жигалов Леонид Эдуардович». И номер телефона. — Можете звонить в любое время и по любому поводу.
— По любому? — не удержался Турецкий.
— Пейте чай, — ответил Жигалов и кинул себе в рот маленькое пирожное. — И вообще, вам, видимо, будет удобнее, просто для пользы дела, постоянно держать нас в курсе расследования. Во избежание неконтролируемых неожиданностей.
— Интересно, — хмыкнул Турецкий, — а каким образом вы собираетесь контролировать эти самые неожиданности? Если не секрет.
— Есть возможность.
— Боюсь, что преждевременная огласка может повредить следствию. Вспомните генерала Мюллера: где знают двое, знает и свинья.
— Остроумно. Но если мне не изменяет память, все без исключения материалы Юлиан Семенович получил именно у нас.
— А сами-то вы читали роман Семенова или только фильм видели?
— Когда-нибудь, на досуге, с удовольствием поговорю с вами на эту тему. Если у вас появится желание, — без всяких эмоций сказал генерал. — Закончить нашу краткую беседу хочу пожеланием руководства Федеральной службы завершить дело в максимально короткие сроки и с максимальной ответственностью. Впрочем, последнее я мог бы вам и не говорить.
Генерал вторично за время разговора приветливо улыбнулся.
«Однако же сказал, — подумал Турецкий. — Словом, как говорится, без меня меня женили…»
С этой фразой он и вошел в кабинет заместителя генерального прокурора по следствию Константина Дмитриевича Меркулова.
— Костя, объясни, почему знают все, кроме меня? И меня же окружают колючей проволокой секретности?
— Я был уверен, что ты все правильно поймешь. Потому и рекомендовал. Скажу честно, мне не нравится твое настроение в связи с тухлятинкой по Новой Басманной. Но у меня твердое убеждение, можешь назвать это интуицией, что новое дело даст необходимый импульс и столкнет «висяк» с мертвой точки.
— Ты полагаешь, что компьютерные войны, о которых мне живописал эфэсбэшный генерал, — он, кстати, чем конкретно занимается? — имеют ко мне прямое отношение?
— Век такой, Саня, — вздохнул Меркулов. — А генерал возглавляет в Управлении отдел по разработке специальных операций. Именно тот, что как раз и занимается компьютерной войной. И они, как я полагаю, знают гораздо больше о нашем деле, чем мы. Но — молчат.
