Следователи объяснили подлинную причину происшествия. Они долго извинялись перед супругами за то, что стали невольными виновниками беды. Обещали приставить с завтрашнего дня к Ричарду Викторовичу охрану.
– Не нужно охрану, – прокряхтел тот. – Сам буду осторожней.
Жена возмутилась:
– Скажешь тоже – не нужно! Если уж этот гадюшник разворошили, они на многое способны.
– Самое обидное в том, – не обращая внимания на ее слова, продолжал Криницкий, – что сам я знаю мало и при всем желании ценным свидетелем быть не могу. Какой тут из меня помощник! Хотел отправить вас к другому человеку. Теперь же просто перескажу один давний разговор с ним, а вы к нему пока для безопасности не обращайтесь. Понадобится свидетель на суде – он явится. Сейчас же я просто сошлюсь на него.
– Рича! – предостерегающе произнесла Антонина Трофимовна.
– Не волнуйся, я документы посмотрел.
– Да, – подтвердил Грязнов, – мое удостоверение Ричард Викторович видел еще днем. Александр Борисович, и вы для полного спокойствия предъявите.
Турецкий показал Антонине Трофимовне свое удостоверение, которое та внимательно прочитала.
– Сотряса нет! – радостно провозгласил появившийся в перевязочной молоденький врач. Смутившись из-за применения профессионального жаргона, он объяснил, что сотрясения мозга у Криницкого нет. Ушиб, сильная гематома – это со временем рассосется, однако пациента можно спокойно взять домой. – Когда какая-нибудь «скорая» вернется, вас довезут.
– Ничего, сами доберемся, – сказал Вячеслав Иванович. В машине – на их «голосование» остановился мужичок жуликоватого вида – о делах не говорили. Дома Антонина Трофимовна тотчас принялась готовить всякие примочки, а Криницкий рассказал то, с чем направлялся в гостиницу:
– Есть у меня товарищ, Плотников Владимир Матвеевич, который раньше работал на всяких ключевых постах. Одно время он был даже начальником краевого УФСБ в звании генерал-майора госбезопасности. Потом он уволился из органов и сейчас является консультантом администрации губернатора. Нельзя сказать, что мы общаемся слишком часто, но все же связь друг с другом поддерживаем, иногда встречаемся. Однажды зимой, это было вскоре после подачи Самощенко заявления на регистрацию в качестве одного из лидеров «Союза справедливых сил», а практически, значит, на губернаторство, мы с Плотниковым пошли на хоккей. По пути во Дворец спорта мы распили «для сугрева» бутылочку водки, что зачастую ведет к излишней откровенности. Вот тогда-то он и рассказал мне, что существует целый сценарий недопущения Самощенко к власти в крае. Якобы в «Неделимой России» разработан секретный план так называемых соответствующих структур, санкционированный Васильевым и Корсариным. Этот документ состоит из небольшого количества пунктов. И вот среди мер типа информационной блокады, выдвижения технических кандидатов, двойников или однофамильцев значилось и такое: «Временное устранение Самощенко». Я, помнится, спросил тогда Володьку: «Неужели решили уничтожить?» Он ответил: «До этого дело не дошло. Притравят слегка, чтобы недели три не отрывался от унитаза и, главное, чтобы сломался». Вот, пожалуй, и все, чем я могу быть полезен.
– М-да, спасибо, – после мхатовской паузы протянул Турецкий. – Я только хотел уточнить одно обстоятельство. Ваш товарищ является консультантом губернатора. Возможно, он и принимал участие в разработке плана.
– Нет, совершенно точно. Он не член «Неделимой России», а документ готовился по партийной линии.
Грязнов спросил:
– Скажите, это какой-нибудь устный, виртуальный план или он существует в документальном исполнении?
– Он материализован, – уверенно кивнул Ричард Викторович. – Я хорошо помню, как Плотников сказал мне: «Сегодня мне в руки случайно попала одна бумага». Сам Владимир крайне неодобрительно относится к подобной затее, ругал ее инициаторов почем зря. Я поэтому так смело и ссылаюсь на него.
– Все же будем считать, что мы ведем наш разговор в режиме анонимности. Вы, пожалуйста, не говорите о нем Владимиру Матвеевичу – теперь ясно, что ваши телефоны могут прослушиваться. Мы тоже раньше времени не станем с ним связываться. Сейчас это означает подвергнуть его риску. А с нас хватит того, как мы подвели вас.
– Ничего, – с усилием улыбнулся Криницкий. – Мы привычные.
Глава 13 КАФЕ «ДЕЛИФРАНС»
Майор Приходько проклинал собственную горячность, не первый раз она подводила его. После очередного афронта, обычно это означало избиение задержанного, Владимир Георгиевич всегда давал клятву держать себя в руках, ни при каких обстоятельствах не терять хладнокровия. Однако потом все это забывалось, и цикл «срыв – раскаяние – клятва – новый срыв» повторялся с завидной периодичностью, принося его виновнику служебные неприятности. Правда, неприятности были не бог весть какие страшные, по большей части носили устный характер, однако случалось, что в отместку давались противные задания, как, например, сейчас – нужно было провести душещипательную беседу с социологом Тамарой Капустиной, проводившей опросы общественного мнения. Полковник Корсарин говорил, что дело это важное, не окажись под рукой надежного Владимира Георгиевича, он и сам бы встретился с Капустиной, однако майор прекрасно понимал, что это не более чем утешение. Станет первый заместитель начальника краевого ГУВД возиться с какой-то соплюшкой? Не царское это дело. Приходько оно тоже не по статусу, но раз уж он дал промашку с излишне молчаливым Фортуновым, то теперь должен реабилитироваться. Опять всему виной его горячность.
Следует заметить, что вспыльчивый майор обладал рядом ценных качеств, делавших его в глазах начальства необходимой фигурой. Среди многих других милиционеров он выделялся начитанностью и эрудицией, в свое время учился в экономическом институте, который бросил после третьего курса. И как это ни парадоксально звучит, несмотря на всю свою горячность, доходящую у него до идиотизма, в спокойном состоянии Приходько обладал редкой дипломатичностью, что заставляло навешивать на майора такие задания, которые другим выполнить было просто не под силу.
Капустину он узнал по фотографии. Накануне один из милицейских агентов заходил якобы по делам в аналитическую группу «Народный голос», где незаметно сфотографировал девушку мобильником «на цифру», и вот сейчас Владимир Георгиевич увидел ее воочию: изящная, с темными волосами до плеч, в легком плащике. Тамара вышла на улицу вместе с каким-то сотрудником. Приходько спокойно следовал за ними. Таиться нечего – ни она, ни ее спутник не знали майора.
Вскоре сотрудники распрощались. Мужчина остался на автобусной остановке, Капустина же, прошествовав чуть дальше, юркнула в магазин модной одежды. Когда она, пробыв там довольно долго и ничего не купив, вышла, ее остановил незнакомый мужчина:
– Тамара, простите. Я сотрудник краевой администрации. Очень хотелось бы с вами поговорить.
Капустина растерялась. Ей и в голову не пришло проверить у незнакомца документы (правда, у майора для подобных случаев имелось фальшивое удостоверение), предложить зайти завтра к ней на работу или пригласить ее официально в администрацию.
