— Да нет, Николай Иванович, к сожалению, все гораздо серьезнее...
— Поясните! — отрубил Платов.
— Наши люди действительно зафиксировали на крыше одного из зданий в районе площади появление снайпера с оружием.
— Опять же чепуха, — раздраженно проговорил Платов. — И уверяю вас, что этот так называемый снайпер держался достаточно открыто, чтобы его ничего не стоило обнаружить. Так ведь?..
— К сожалению, нет. Напротив, он был замечен чисто случайно. По-видимому, это человек с большим боевым опытом: как только был зафиксирован, сразу почувствовал это и покинул укрытие.
— Но вы, надеюсь, блокировали здание и взяли его?
— К сожалению, нет.
— Почему? — спросил Платов, которому вся эта история и правда начинала очень сильно не нравиться.
— Потому что... тут же на соседнем здании наши люди заметили еще одного и...
В это время зазвонил другой телефон, аппарат прямой связи с начальником областного Управления ФСБ.
— Подождите! — бросил губернатор и снял вторую трубку, сразу узнав знакомый голос. — Слушаю вас, товарищ Чекин!
— Здравствуйте, Николай Иванович! Звоню, чтобы сообщить: к нам сейчас поступило предупреждение по форме «три ноля». По поводу вас... Мы считаем недопустимым ваше присутствие на похоронах.
— Я уже имею такие сведения, — сказал губернатор. — А что у вас конкретно?
— По информации, поступившей из центра, в Степногорск прибыл высококлассный снайпер-чеченец... Некто Исса.
— Да эти-то тут при чем! И при чем здесь я? Мои пути с чеченцами как-то не пересекались, — уже не скрывая гнева, воскликнул Платов.
— Тем не менее мы не можем допустить вашего появления на публике, в гуще народа.
— Но я должен там быть, понимаете? Обязан! — злобно рявкнул губернатор. — Что же я, по-вашему, должен ввести в фарватер реки подводную лодку, залечь на дно и руководить областью оттуда?
— Мы несем ответственность за вашу жизнь.
— В общем, так, — сказал Платов. — Мы сейчас обсудим этот вопрос с начальником моей личной охраны. Как он решит, так и поступим.
Вошел начальник личной охраны, майор ФСБ Гущин.
— Николай Иванович, сведения серьезные, точные... В такой ситуации, даже если мы сегодня задействуем резерв, прикрыть вас и обеспечить стопроцентную безопасность мы не сможем. Надо отказываться. Народу будет море, там, вполне вероятно, будут рассеяны киллеры. Все знают, что вы не трус, но судьба не любит, когда с ней шутят.
— А вы можете допустить, что все эти фокусы со снайперами, возможно, и не ради меня. Вдруг планируют убрать кого-нибудь другого?
— Возможно, но...
— Ну что, что? — неожиданно усмехнулся Платов. — Кажется, мой начальник охраны всерьез полагает, будто я в этом городе больше всех достоин пули? Ладно, ждите! У нас есть еще минут двадцать на раздумья.
— Вы позволите, Николай Иванович, на случай, если вы все же решите выехать в город и принять участие в церемонии, вручить вам и передать моему прямому руководству соответствующий рапорт?
— Валяй, майор, — усмехнулся Платов, — твое право. Чего, правда, страдать-пропадать, ежели объект ответственности сам прет на рожон, так? Валяй, пиши! А теперь ступай!
Гущин закрыл за собой дверь, и Платов вышел в соседнюю, секретную комнату для переговоров, где находились трое из его группы анализа, уже введенные в курс дела...
— Что будем делать, господа хорошие? — Он внимательно, зорко всматривался в лицо каждого, переводил взгляд с одного на другого. Все трое молчали. Наконец один из них кашлянул и тихо сказал:
— Собственно говоря, нам надо сделать выбор перед убийством физическим и политическим...
— Знаете что? — зло сказал Платов. — Мне от вас не афоризмы нужны, а дельные советы. Будь я на вашем месте, я бы, конечно, тоже молчал В общем, еду! Иначе завтра мне просто нельзя будет на люди показаться. Что ж! Попробуем и мы на их идее намыть свое золотишко.
Он снова взял со стола трубку радиотелефона и связался с руководством городской телерадиокомпании:
— Приветствую вас! Примите два распоряжения! Первое: немедленно прервать передачи и передать в эфир текст экстренного сообщения: «Как только что стало известно, во время проведения сегодняшнего траурного шествия и митинга готовится покушение на губернатора области Платова». И второе: извиниться за изменение в сетке программ и объявить, что... по просьбе трудящихся оба городских канала будут вести прямую трансляцию с траурного митинга и похорон. Работать не менее чем тремя камерами. Одна камера — постоянно на губернаторе. Всё поняли?
— Но... — смешался директор телерадиокомпании, — простите, Николай Иванович, мы уже не успеем. И это что, серьезно?
— Разумеется, серьезно, — грубо сказал Платов. — И именно поэтому вы должны успеть! У вас же есть дежурный автобус ПТС! Так что, если меня... ухлопают, получите сенсационный материал, так сказать, мирового класса.
— Значит, вы... едете? — почти шепотом проговорил один из его ближайших советников-аналитиков.
Платов не ответил и даже не взглянул на него. Он задумался о жене и дочери. Обе были сейчас дома, в особняке, и вполне могли стать свидетельницами этого крутого шоу. Он позвонил в особняк, коменданту губернаторского дворца.
— Коржиков! Это я! Немедленно, без всяких вопросов — отключить телеантенну на крыше! Немедленно, слышал? Беги и отрубай!
Он вызвал Гущина. Тот вошел очень бледный, с крепко сжатыми губами.
— Не трусь, майор, — сказал Платов. — Ну что, написал? Давай подмахну!
— Никак нет, господин губернатор!
' Передвижная телевизионная станция.
— Ну, и на том спасибо. В общем, так: в темпе тащи мой бронежилет, ну, тот, белый, титановый, и прикинем, где буду я и где будут твои. Все остальное — в твоей компетенции. Блокировать все подъезды, расставить по позициям твоих снайперов. Ну и все, что положено...
— Значит, решили?
— Двум смертям не бывать.
В это время опять тревожно заверещал телефон. Один из ближайших сотрудников Платова поспешно взял трубку и поднял на губернатора растерянные глаза:
— Николай Иванович, это Клемешев. Просит вас...
Платов взял трубку:
— Слушаю, Геннадий Петрович!
— Что-то я ничего не пойму, Николай Иванович... — Он был явно взволнован, встревожен, даже поздороваться позабыл. — Я сам не видел, но мои люди в приемной... Там у нас телевизор... сказали, будто своими ушами слышали, мол, готовится покушение на губернатора... Ахинея какая-то! Так вы будете на прощании? Я сам сейчас выезжаю...
