– Я-то курил. А вот ты разве жив, Федя? – в свою очередь поинтересовался Грязнов.
«Тонкий» вконец удивился и завопил тонким голосом:
– Да что это за фигня?! Выходите из машины – и руки за голову.
– Дятел, – рассердился «толстый» Федя, засовывая «макаров» в кобуру под мышкой безукоризненного черного пиджака, – это главный сыщик столицы. Ну и история.
– Кого возите? Чей членовоз? – поинтересовался Грязнов, уже чувствуя недоброе.
– Министра твоего, – вздохнул Федя. – Эмвэдэшного.
Замминистра сидел за своим огромным столом с палкой в руке и скорбным выражением лица.
– Как же он мог получить сотрясение мозга, – удивился Грязнов, – в бронированном-то лимузине? – То, что сам он не только не стал главой уголовного розыска, но перестал быть даже врио, у Вячеслава Ивановича не вызвало удивления ни в малейшей степени. Временно исполняющий обязанности временно не исполняющего обязанности начальника МУРа.
– Шахматной доской, – хмуро бросил Грязнову замминистра. – Он, видишь ли, страстный шахматный игрок. И в тот момент, когда ты въехал ему в зад, как раз держал ее в руках, собирался фигуры расставить.
– С кем же он там играл, сам с собой, что ли?
– Откуда я знаю? – обозлился замминистра. – Может, он шахматные задачки решал. Меня там не было, если ты на это намекаешь. Давай ближе к телу. Между ведомствами началась война. Министерство юстиции отобрало у нас тюремную систему. Не думаю, что это такой уж лакомый кусок, финансирование там муровое. Но ведь зоны – это самое разнообразное производство. Что в нашей богом забытой стране сейчас большая редкость, сам знаешь. Кроме того, зоны – это средоточие криминальных авторитетов, неслабо влияющих на своих подельников, оставшихся на свободе. Не говоря уже об отдельных зонах для ответработников и бывших служащих правоохранительной системы. Из контроля над которыми тоже можно извлечь немало пользы… Так что эта история с перевернувшимся автобусом с зеками очень кстати. Самое забавное, что розыск сбежавших зеков по-прежнему находится в ведении МВД. Правда, специальных подразделений для этих целей сейчас не существует. Это дает отличную возможность немного поспекулировать: дескать, Минюст не справляется и все такое.
– А что, разве справляется? – невинным тоном спросил Грязнов.
– Да не в этом дело! Какая разница, справляется или нет. Это же политика. Ладно, хватит. Можно подумать, что ты уже на пенсии и это все тебе до фени. Твое отстранение временное, сам знаешь. А пока что наш новый министр распорядился организовать команду по розыску сбежавших особо опасных преступников. Если дело пойдет как надо, эта группа из временной станет постоянной, а работа, сам понимаешь, всегда найдется: пока будут тюрьмы, зеки будут из них бежать. Короче, не буду темнить, Вячеслав Иваныч, из всей этой ситуации вырастает реальный шанс хорошенько намять бока Минюсту и вернуть тюрьмы обратно. И это только начало!
Он поднялся из-за стола, опираясь на клюку. Грязнов удивился, но промолчал. Черта лысого я стану тебе сочувствовать, хоть загнись от своего ревматизма, подумал он.
– Но если ты думаешь, что благодаря очередному, мать твою, хулиганству, тебя отстранят от дела, ничего подобного. Работай. И чтобы все зеки, живые или нет, были найдены! Ты разве не понимаешь, что происходит? Я насилу уговорил шефа, чтобы эту спецгруппу поручили тебе.
– Ну и что? – вяло спросил Грязнов.
– На нас в связи с этим побегом и без того давят. Неужели непонятно?!
– Кто давит-то? – безразлично поинтересовался Грязнов.
Замминистра безнадежно махнул на него рукой и сел за стол.
– В моей приемной тебя дожидаются два других члена спецгруппы. Такая, знаешь, довольно забавная парочка. Тот, что старше, еще в «Альфе» служил, помнишь, была такая антитеррористическая команда в союзные времена? Дворец Амина в Афганистане брали.
– Всего два человека?! – не поверил Грязнов. – Чтобы ловить зеков?!
– Почему два человека. Ты – третий. А четвертый к вам присоединится позднее. Да, надо же вас как-то назвать…
– «Алькатрас», – не задумываясь брякнул Грязнов.
– Почему «Алькатрас»? Что такое «алькатрас»? Птица, что ли?
– Птица – это альбатрос. А Алькатрас – самая знаменитая американская тюрьма.
– При чем тут это? – удивился замминистра.
– Ну мы же должны вернуть зеков на место? В их отчий дом, так сказать?
Замминистра посмотрел ему в глаза и ничего там не увидел. Грязнов оставался спокоен и непроницаем. Замминистра махнул рукой: называй, дескать, как хочешь, только в печь не ставь.
– Когда придет время оформить все документально, сделаем какое-нибудь нормальное русское название. Например, букву и набор каких-нибудь цифр. И главное, Вячеслав Иваныч, постоянный отчет мне. Постоянный. Во всех действиях. Ферштейн? – Замминистра достал из ящика стола небольшой мячик на подставочке-блюдечке, положил его на пол и неожиданно замахнулся своей клюкой.
– Это что значит? – удивился Грязнов.
– Приезжали американские коллеги…
– А, помню.
– Подарили клюшки для гольфа. Говорят, любой уважающий себя начальник должен тренироваться, если у него кабинет позволяет. А я когда-то в хоккей с мячом бегал. – В доказательство своих слов замминистра лихо хрястнул клюкой по мячику, и тот врезался в висевшую на противоположной стене кабинета медвежью шкуру. – Главное – постоянный отчет, уловил?
– Значит, в гольф, – задумчиво повторил Грязнов. – Хорошее дело. Культурное. Я тут анекдот вспомнил… Играет Иисус Христос в гольф с апостолом Петром.
Замминистра весело заржал.
– Рано еще, – пояснил Грязнов. – Значит, играет Иисус Христос в гольф с апостолом Петром. Петр несильно так, интеллигентно прикладывается клюшкой к мячику, и, – Грязнов проводил взглядом воображаемый удар, – довольно неплохо, в общем. Тогда Христос размахивается с оттяжечкой и – бац! Мяч летит совершенно в другом направлении, в лес. А по лесу в это время пробегал зайчик. И мячик попал прямо в него. И наповал. По небу пролетал орел, увидел он это дело, камнем бросился вниз, схватил зайчика (вместе с мячиком) и полетел лакомиться. Но тут его увидел охотник…
Замминистра слушал замерев.
– Охотник сорвал ружье с плеча и – б-бах! Расцепив когти, орел падает. Зайчик падает отдельно. Из-под лапы у него выпадает мячик, тоже падает отдельно. И влетает прямо в лунку. Тогда Христос бросает в сердцах клюшку на землю, поднимает руки к небу и кричит: «Папа, ну дай же мне поиграть?!»
Не давая хозяину кабинета опомниться, Грязнов вышел в приемную. Там сидели его давешние знакомцы. «Толстый» и «тонкий».
– Ну ты и дятел, – поучительным тоном втолковывал «толстый». – Слава! – обрадовался он, увидев Грязнова. – Нас уволили из сопровождения министра и почему-то отправили к тебе. Объяснишь?
