– Штайна вместе обрабатывали?
– Нет, – она замотала головой, – это не Вовик. Он только забрал меня. Оттуда… Я позвонила ему… Из автомата.
– Где он живет?!
– Там же, через дорогу.
– Все понял, Александр Борисович! – Сикорский схватил со стола фотографию и рысью покинул помещение.
Турецкий силой усадил Ангелину на стул, не хватало, чтобы грохнулась посреди кабинета и что-нибудь сломала, предложил ей сигарету, точнее – сам прикурил и вложил в рот. Она сидела некоторое время, сложив руки на коленях, с сигаретой во рту, глядя на ее тлеющий конец. Затем выплюнула окурок на пол и раздавила каблуком.
– Извините. Мне бы кипятку. У меня есть особая заварка, – она извлекла из кармана бумажный пакетик.
Особая заварка оказалась столь же зловонной, сколь чудодейственной. Буквально через пять минут она настолько пришла в себя, что даже смогла сфокусировать взгляд на Турецком. А еще через пять минут ее прорвало:
– Никогда не занимаюсь сексом с мужчинами только ради денег. Мне важна астральная близость. Гюнт оказался очень продвинутым, и, хотя он исповедовал другую философию, у нас, несомненно, была общность.
– Давайте поближе к делу.
– Я не концентрировалась на обыденности, помню, что мы пили – слияние требует большого количества жидкости. Потом я уединилась в ванной, мне нужно было подготовиться. Я медитировала, когда услышала крики, они были такие приглушенные, как будто исходили из глубины моего "я". И я стала слушать голос, он взывал о помощи, я стала перемещаться по комнате и тогда увидела его. Очертания были зыбкими, он склонился над Гюнтом и, протянув руку, произносил заклятие. Почувствовав мое присутствие, он обернулся, и тогда я увидела его лицо – лицо зверя. Он просто пригвоздил меня взглядом к земле, и я почувствовала, как он пытается войти в мое тело, я сопротивлялась, кричала, а он входил и входил, а потом растворился в воздухе.
Турецкий нервно вскочил, приоткрыл форточку, чтобы проветрить мозги, и сделал несколько кругов по кабинету, настраиваясь на соответствующий лад.
– То есть его лицо вы видели?
– Немца?
– Немца!
– Я его все еще вижу. Малейшие черточки, каждую складку, каждый зуб.
– А что было потом?
– Гюнт был мертв, а он был во мне. Он овладел мной, и я совершила обряд очищения, дальше я перестала осознавать себя и не помню ничего до того момента, как свершился второй, и окончательный, обряд.
– А первый-то в чем заключался?
– Знаки, начертанные кровью, и заклинания в определенном порядке.
– Чьей кровью?
– Жертвы.
– То есть Штайна?
– Моей. Он не может войти в мертвое тело.
– А были ли на теле после его ухода, скажем часы, вы, конечно, не помните?
– Нет.
– А не мог он, произнося заклинание, рыться в бумажнике жертвы?
– Ему деньги не нужны, у него есть власть над душами.
– А вам нужны деньги?
– Нужны. Но я не ворую.
Турецкий захотел напомнить ей про случай в подмосковном городе Клин и уже открыл было рот, но в последнюю секунду передумал: пока не время. Начнет завираться – тогда.
– А простите за любопытство, заплатить он вам успел?
– Немец?
– Немец!
– Нет.
«Важняк» усмехнулся.
– И еще исключительно из любопытства, у покойного обнаружена трава со смешным названием…
– Д-да. – Она слегка запнулась. – Я ему подарила оберег. Но его это не спасло…
Турецкий отчаянно закашлял в кулак, чтобы не расхохотаться.
– Хорошо. Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?
– В тот же день. Я шла по бульвару, он шел навстречу, когда мы увидели друг друга, нам захотелось близости.
– И что было дальше?
– Он спросил, не занят ли у меня вечер, потом посадил в свою машину.
– В котором часу это было?
– Не знаю.
– И вы поехали прямо в гостиницу?
– Нет, он сказал, что ему нужно кое-куда заехать.
– Куда именно?
– В ГУМ.
– Вы заходили с ним внутрь?
– Нет.
– Вы ждали в машине?
– Нет. Гюнт дал мне немного денег и попросил купить ему жвачку и себе что захочется.
– Ну и?
– Я не успела, он вернулся, и мы поехали.
– Он что-нибудь купил?
– Не знаю. Не похоже.
– Может, он встречался с кем-то? Он ни с кем не разговаривал, когда вышел, не прощался?
– Нет. Наверно.
В кабинет заглянул Артур. Турецкий оставил задержанную собираться с мыслями и пулей выскочил в дверь, спеша не столько разузнать об успехах помощника, сколько отдохнуть от общения с Ангелиной.
– Как дела?
– Никак, – вздохнул Сикорский, пребывающий в расстроенных чувствах.
Выяснилось, что Кирпичев исчез. Со вчерашнего вечера никто его не видел. Медицинский центр, в котором работали Терновская и ее дружок, оказался заведением весьма занимательным. Например, женщинам, страдающим бесплодием, доктор Уткин обещал исцеление всего за каких-то пятьдесят долларов. Процедура включала в себя посещение парилки «вдыхание целебных испарений древних лечебных растений со всех уголков мира», а также сеанс (на самом деле секс-услуги) «народного целителя, члена ассоциации белых магов и колдунов России Владимира Касьянова (Кирпичева)». Посетительниц было много, поэтому народному целителю ассистировали два помощника.
Пока Кирпичев в бегах, у них там вакансия образовалась, ухмыльнулся про себя Турецкий, устроиться, что ли, на полставки… Бр-ррр, мерзость какая!
С большим трудом он заставил себя возобновить допрос.
– Осталась всего пара вопросов, гражданка Терновская. Как вы попали в машину после убийства? Она была открыта?
– Нет. Гюнт забрал ключи с собой. Совершив обряд, я оглянулась и увидела связку рядом с телом.
Турецкий чуть не поперхнулся.
– А больше ничего рядом с телом вы не увидели? Бумажник, например?
– Нет. Вы уже спрашивали.
– Допустим. Вы сели в машину Штайна…
– Потом доехала до телефона-автомата и позвонила Владимиру.
– А почему не воспользовались телефоном Штайна, в машине? Вы что же, так и стояли в телефонной будке в одном полотенце?
Она только пожала плечами:
– Да. Наверно. Он еще не подходил долго.
