Сперва скажи, что ты уйдешь и больше не вернешься, —
ответил он, тяжело дыша, с разметавшимися белокурыми волосами. — А то я
тебе руку сломаю. И ты никогда больше не подойдешь к Рэйчел. Понятно? И если я
увижу, что она тянется к тебе, потому что ты ее к себе привязала, я тебя найду
и убью дважды. Убью, Айви, не думай, что это мне не под силу!
У меня во рту пересохло, меня начало трясти. Начинался шок.
Рука, прижатая к шее, стала липкой. Я хотела, чтобы они перестали, но могла
только сидеть прямо.
Айви дернулась и застыла, когда Дженкс упер в нее нож.
— Слушай, старый пикси, — сказала она с лицом,
обращенным к стене. — Ты грозен, ты быстр, да, но если ты ткнешь в меня
этим ножиком, я тебя заброшу в безвременье. Я ее к себе не привязывала. Я
хотела уйти, а она попросила меня остаться. Она хотела знать. Черт тебя побери,
Дженкс, она хотела знать!
Перед глазами плыло. Я попыталась натянуть на себя одеяло,
но пальцы были слабее разваренных макарон. Дженкс отреагировал на это движение,
увидел, что я сижу и смотрю. Злобное выражение треугольного красивого лица
сменилось бесстрастным.
— Ты ее соблазнила, — сказал он, и я опустила
глаза, устыдившись.
Я ведь только хотела понять, что в этом такого плохого, что
так вот получилось?
Айви, прижатая щекой к ковру, рассмеялась коротко и
беспомощно:
— Она меня соблазнила. — Я вынырнула на миг из
одуряющей боли и забытья от потери крови, потому что это была правда. — Я
ушла. А она позвала меня обратно. Я бы все равно ушла, но она сказала, что
хочет этого для себя. Не для меня, а для себя. Я тебе говорила: если она так
скажет, я не уйду. Я тебе не врала!
От учащенного дыхания у меня начала кружиться голова —
гипервентиляция. Джакс порхал надо мной, пытаясь посыпать укус, но только
заставляя меня щуриться, чтобы видеть сквозь искорки его пыльцы. По крайней
мере, я думала, что у этих искорок такое происхождение. О Господи, как же мне
худо. Сейчас я либо помру, либо меня стошнит.
Дженкс ткнул Айви кончиком ножа через свитер, и она
дернулась.
— Если ты мне соврала…
Айви расслабила плечи, явно сдаваясь.
— Я думала, что справлюсь, — сказала она, и
чувство вины в се голосе поразило меня почти физической болью. — Я так
старалась, Дженкс. Я думала, что наконец-то… Она не хотела… не могла добавить
сюда секс, и я постаралась его отделить от крови. Я чего-то от нее хотела. А
она могла дать мне только кровь. И я… я снова потеряла контроль над голодом.
Черт меня побери, я чуть ее не убила.
Не сводя глаз с меня, Дженкс отпустил ее руку, та со стуком
упала на пол. Айви медленно подтащила ее поудобнее.
— Ты не секс отделила от крови, ты любовь убрала
оттуда, — сказал Дженкс, и я снова всплыла из беспамятства, чувствуя, как
стучит пульс. Что я ее просила сделать? — Убрала, и остался только голод.
Я тяжело и прерывисто дышала, стараясь только не свалиться.
Что, о вампирах все знают больше меня? Дженкс — пикси, и он знает больше.
— Я пыталась, — шепнула Айви. — Она не хочет,
чтобы я к ней так прикасалась.
Невероятно подавленная, она сделала долгий прерывистый вдох.
Дженкс покосился на меня, увидел мое застывшее лицо и понял,
что Айви говорит правду. Очень медленно он с нее слез, Айви села ровно,
прижавшись лбом к коленкам, обняв ноги руками. Резко вдохнув, она задержала
дыхание.
— То есть Рэйчел сама захотела? — надавил Дженкс.
— Она говорила, что ей жаль, что ждала так
долго, — прошептала Айви, будто сама этому не верила. — Но она видела
мой голод, Дженкс. Видела его как есть, и я этим голодом ее чуть не убила. Она
теперь, зная это, вообще со мной знаться не захочет.
Она говорила тихим и жалким, испуганным голосом, а Дженкс
смотрел не на нее, а на меня.
— Зачем ты пытаешься скрыть, кто ты такая? —
сказал он тихо, и это предназначалось нам обоим. — Ты думаешь, ее
шокировало зрелище твоего голода? Думаешь, она так поверхностна, что тебя
осудит? Ты думаешь, она не знала раньше, что в тебе это есть, и все равно тебя
любила?
Айви замотала уткнувшейся в колени головой, и у меня потекли
слезы. Голова болела, в шее пульсировала боль, но по сравнению с душевной болью
это была просто ерунда.
— Она любит тебя, Айви, Бог знает почему. Она сделала
ошибку, когда попросила тебя отделить любовь от голода, а ты сделала ошибку,
решив, что ты это можешь.
— Я хотела того, что она могла мне дать, — сказала
Айви, так и не выпрямившись. — И этого было бы достаточно. Никогда
больше, — сказала она. — Никогда, Дженкс, не притронусь я к ней. Ты
был прав, я разрушаю все, к чему прикасаюсь.
Я заставила себя не поддаваться обмороку, не терять
сознания. Она же не чудовище!
— Айви?
Она вскинула голову, лицо у нее было белое, в полосках слез.
— Я думала, ты без сознания, — сказала она,
поднимаясь на ноги и вытирая лицо.
Я заморгала, покачнулась. Вина лежала на мне тяжелым грузом,
а Дженкс сел по-турецки у открытой двери, в пятне солнечного света, и грустно
улыбнулся.
Айви встала в застывшей неловкой позе.
Как ты? — спросила она. Ей хотелось броситься ко мне,
но она боялась. Если бы не потеря крови, я бы рассмеялась такому абсурдному
вопросу.
Как-то, — ответила я, уже не пытаясь что-либо
осмыслить. — Воды бы… — попросила я шепотом и повалилась на бок.
От кинжального удара боли в шее у меня перехватило дыхание,
лицо уткнулось в одеяло. Хотела вскрикнуть, но не получилось. Черт возьми, даже
руки, и те не работали.
Бог мой! — ахнула Айви и подняла меня холодными руками.
Я была счастлива возможностью сделать вдох, попыталась что-то рассмотреть
сквозь боль. Дженкс взял меня за ноги и выпрямил их, укладывая меня на спину. Я
теперь смотрела вверх распахнутыми глазами, снова балансируя на грани
беспамятства, потому что адреналин уже выдохся. Мелькнула совершенно идиотская
удовлетворенная мысль, что ноги я успела побрить, и тут же исчезла.
Па, вот! — Джакс протянул двумя руками красную
соломинку.
Дженкс схватил с тумбочки нелепо маленькую чашечку с водой,
поднял, не расплескав.
— Опять кровь пошла, — сказал он мрачным
голосом. — Посыпь ее пыльцой.
— Не давай ей пока воду. — Айви куда-то стремительно
двинулась, я не могла уследить. — Я туда добавлю одну штуку.
Стараясь не впасть в беспамятство, я смотрела, как она
лихорадочно роется в сумочке. При виде крошечного флакона у меня похолодело в
животе.
— Бримстон? — спросила я жалобно, ожидая протестов
Дженкса. Но услышала я от него только фразу:
— На этот раз поменьше.
