Что он здесь унюхал, я даже знать не хотела, но когда я
молча показала на единственную кровать, он пожал плечами, непонятливо глянув
зеленющими глазюками. Беспомощно взмахнув руками, я попыталась объяснить:
— Кровать одна.
— И что? — Тут он вспыхнул, взгляд метнулся к
упаковке «Клинекс» на прикроватной, тумбочке. — А, да. В коробке с
салфетками я уже не помещаюсь.
Не обрадованная перспективой общения с регистраторшей, я
пошла к двери, по пути подхватив рабочую сумку.
— Я потребую другой номер. Будь так добр, не пользуйся
ванной, а то она с нас еще деньги за уборку сдерет.
— Я с тобой, — сказал он, наступая мне на пятки.
Детишки из бассейна уже бежали к себе в номер, шлепая мокрыми ногами и дрожа
под короткими белыми полотенцами. Дженкс придержал для меня дверь конторы, и
звяканье колокольчика слилось с громким спором внутри.
— Ты с них запросила, как в выходной на четвертое
июля?! — возмущался мужской голос, а женский что-то бормотал в ответ.
Я вопросительно глянула на Дженкса, он громко откашлялся.
Настала тишина.
После быстрого приглушенного диалога появился альтернативно
одаренный в плане шевелюры мужичок, зачесывая на лысину остатки волос.
— Да? — спросил он с преувеличенно-любезным
видом. — Чем могу быть полезен? Еще полотенец, может, для купания в
бассейне?
Где-то за сценой раздались негромкие женские рыдания, и он
покраснел.
— Мы, собственно, — сказала я, кладя ключ на
стойку, — намерены поискать другой номер. Нам нужно две кровати, не одна.
Прошу прошения, что не уточнила сразу.
Я улыбнулась, будто ничего не слышала.
Мужичок глянул на Дженкса и покраснел еще сильней.
— Да-да, конечно. Тринадцатый номер, да?
Смахнув ключ со стойки, он выдал нам другой.
Дженкс направился было к безделушкам, но под моим тяжелым
взглядом передумал и шагнул к буклетам. Я водрузила на стойку сумку и нагло
спросила:
— А разница в цене какая?
— Никакой, — быстро последовал ответ. — По
той же цене. Чем еще могу услужить? Не хотите зарезервировать номера для других
членов съемочной группы? — Он моргнул с обморочным видом. — Ваши
друзья остановятся у нас, не так ли?
Дженкс повернулся лицом к двери, прижав руку к гладкому
подбородку, чтобы не расхохотаться.
— Нет, — небрежно заметила я. — Они звонили и
сказали, что нашли местечко с бассейном, куда накачивают озерную воду. С
плесневелыми ванными это не сравнить.
У мужичка челюсть затряслась, но не вылетело ни звука,
Дженкс задергался, я покосилась через плечо и увидела, что он скорчился и
закрывает лицо буклетом.
Благодарю, — сказала я, забирая ключ и мило
улыбаясь. — Может, мы еще на ночку задержимся. Нет ли у вас скидок на
такой случай?
Есть, мэм, — обрадовался он. — Вторая ночь в
межсезонье обходится в половину стоимости. Я оставлю для вас номер, если
пожелаете. — Он покосился в арку на жену.
Прекрасно, — сказала я. — А в среду можно нам
выехать попозже?
Поздний выезд в среду, — повторил он, что-то записывая
в регистрационную книгу. — Конечно. Вы делаете очень важную работу.
Я кивнула и улыбнулась, подхватывая Дженкса за локоть и
вытаскивая наружу — сам он не двинулся с места, так и приклеился к этому
буклету.
— Спасибо! — радостно крикнула я. — Хорошей
вам ночи!
Дверной колокольчик глухо звякнул, и я с облегчением
вдохнула прохладный ночной воздух. На стоянке было тихо, только на улице еще
ездили машины. Я с удовлетворением посмотрела на ключ в рассеянном свете от
навеса. На этот раз номер одиннадцать.
— Рейч! — Дженкс ткнул мне в Лицо буклет. —
Вот, смотри! Он здесь. Я знал! Скорей в машину, через десять минут здесь двери
закрывают!
Он схватил меня за руку и поволок.
Дженкс! — воскликнула я. — Дженкс, подожди! Джакс?
Где, ты сказал?
Там! — Он потряс буклетом у меня перед лицом. —
Мне надо туда!
Ошеломленная, я уставилась в неверном свете фонаря на
сложенную втрое яркую бумагу. Разинув рот, я откопала в сумке ключи, пока
Дженкс забрасывал вещи обратно в машину и закрывал дверь, трясясь от
нетерпения.
Ну да. Конечно. «Дом бабочек».
Глава 9
Нервно бурча, Дженкс поставил в корзину банку меда рядом с
прочей его бакалеей и моим пластырем. Как-то он слишком суетился, и я подняла
бровь:
— Зачем это мед, Дженкс?
— Лекарство, — ответил он, краснея, и повернулся к
кулинарным полкам, расставив ноги на манер Питера Пэна. С верхней полки он
добыл пачку дрожжей и бросил туда же. — Пчелиная пыльца, —
пробормотал он. — Где в этом мышином борделе они держат витаминные
добавки? Ни хрена в этой лавке не найти. Кто здесь все раскладывал? Гиллиган?
[8]
Он поднял голову, разыскивая надписи над полками.
Витамины должны быть в лекарствах, — подсказала я.
Дженкс вздрогнул.
Ты слышала? — поразился он, и я пожала плечами. —
Черт, — сказал он, шагая дальше. — Не знал, что у тебя такой слух.
Раньше ты меня не слышала.
Я шла за ним с пустыми руками. Дженкс упорно отбирал у меня
любые тяжести, открывал все двери, он, блин, в туалете бы за меня смывал, если
б я разрешила. Он так старался не из джентльменства какого — а просто потому,
что мог теперь это делать. В полный восторг его приводили автоматические двери,
и хоть он еще ни с одной не успел поиграть, доведя сенсор до истерического
припадка, ясно было, что ему страшно этого хочется.
В новых ботинках, которые я ему купила с час назад, он
передвигался быстро и бесшумно. Он не слишком обрадовался, что я потащила его
за покупками до визита в «Дом бабочек», зоомагазин, где постоянно действовала
выставка насекомых, но я его убедила, что если Джакс там, то он прячется или он
уже попросил бы владельца магазина нам позвонить. Мы не знали, в чем там дело,
а если постучать в дверь и сказать хозяину, что он укрывает пикси, возможно,
замешанного в воровстве, — то мало ли кто начнет трепаться.
Так что мы с Дженксом воспользовались временем, пока
владелец закрывает магазин и подсчитывает выручку, чтобы самим пробежаться по
лавкам. Меня приятно удивили очень неплохие магазинчики в легких торговых
зданиях прямо рядом с лавками, торгующими туристическим хламом. Их построили в
последние лет пять — именно столько росли на этой земле стоящие вокруг деревья.
Я ведьма, я такое чувствую.
Поскольку туристский сезон еще не начался, выбор был
большой, а цены почти приемлемые. Через неделю, не больше, все это изменится —
начнутся каникулы, и население городка утроится за счет «помадкожоров» —
туристов, названных по конфетам, которыми славится Макино.
