— Это правда? — она смотрела с недоверием.
— Честное слово устроит? — усмехнулся он. — Всякое бывало в жизни. А я всю жизнь и занимался только тем, что ловил преступников. Они в меня стреляли, иногда попадали, тогда лечился и начинал все заново. Ну и от меня кое-кому досталось. Вот, помню, в Питере дело было, — он таинственно улыбнулся. — Разговариваем мы с одним вором в законе. А на него противоборствующая группировка бандитов, оказывается, охоту объявила. Ну и я сбоку припека, как ты говоришь. И что, думаю, ждать, когда меня убьют? Выкатился из машины и сам открыл стрельбу. Одного уложил, двое других убежали. Ну, народ-то понимает, чьих рук дело — этот труп. А что? Самозащита. Возвращаюсь в Москву, меня Славка на вокзале встречает. Осматривает как-то странно, со всех сторон. А потом и говорит: «Это кто ж тебя, Саня, научил живых людей убивать?!» Я хохочу, отвечаю: «Ты и научил». Вижу — не верит. А учил действительно он. Великий мастер. Мы с ним и вдвоем в переделки попадали, с ним совершенно не страшно. Ну, тебе еще многое предстоит…
— И значит, вы, Александр Борисович, как я понимаю, взялись за Юльку из-за Тани?
— Так ведь бабушку ее Татьяной зовут. Почти моя ровесница. Могла бы при ином раскладе оказаться той самой, понимаешь?
— Ужас!
— Это точно… Поэтому сам знаю и тебе скажу: пока можешь, делай добро. Обязательно зачтется… И еще я знаю, что можно человека полюбить заново. Ну, по новой, как говорится. Пожили, привыкли, решили, что разлюбили и хватит, давай новую любовь искать. Не надо торопиться… А у Юлии, я почти уверен, сильно развито это чувство — любить до… до чертиков.
— Но это чувство ей не мешало, между прочим… — сварливым тоном заметила Наташа.
— Ты права. Я тоже за собой замечаю, что иной раз просто мечтаю безумно влюбиться, когда рядом со мной… А, ладно, оставим тему. Ты бы поспала, еще успеешь устать.
— Я очень волнуюсь, — пожаловалась она.
— Это просто замечательно… ну, поспи, маленькая ты еще, а уже такая хорошенькая. Господи, что же дальше-то будет? Ты ж всех мужиков Дальнего Востока с ума сведешь…
А она, чертовка, устраивая головку на спинке, всем своим видом демонстрировала, что обязательно сведет, и еще как!..
Прилетели в разгар дня. На аэродроме было солнечно и ветрено. Пассажиры дружно поднялись и выстроились в плотную очередь, готовую бегом вырваться из надоевшего салона. Нинка дернулась было, но Александр Борисович осадил ее, продолжая сидеть.
— Пусть толпа пройдет, успеем еще.
Он уже успел выглянуть в иллюминатор на противоположном борту и увидел, что хотел. К подъезжающему трапу неспешно приближалась приличная толпа людей, одетых в форму. И среди них заметно выделялась коренастая, широкая в плечах фигура Грязнова. Вот это будет встреча… Пассажирский поток почти прекратился, и Нинка опять захотела пролезть по ногам, чтобы вырваться к дяде Славе. Он ведь обязательно должен встречать?
— Да, он уже здесь, — кивнул Турецкий. — Но ты не торопись, первой у нас должна выйти на трап Наташа, так будет справедливо, а от тебя, дочка, твоя слава никуда не денется. Вперед, Наташа! — и подтолкнул ее за локоть к выходу.
У трапа она чуточку замедлила шаг, увидела толпу летчиков, встречавших ее, и словно запнулась. А потом, будто нырнув, вышла на верхнюю площадку трапа, и внизу сразу вспыхнули аплодисменты. Кто-то уже прыжками поднимался к ней по трапу. Нинка смотрела во все глаза, а Александр Борисович прижал к себе ее головку и сказал негромко:
— Ты даже не представляешь, Нинка, какая сейчас в тайге красота…
