– Но ведь воскресенье! – веско возразил Александр. – Знаешь, есть такой день в конце каждой недели, которым мы прежде пользовались редко? И вдруг я ощутил его!
– Не спорю. Ощущай, сколько влезет, – условно согласился Меркулов, – И, тем не менее, скажи, чем ты в ближайшие часы собираешься заниматься?
– У меня сегодня, Костя, утро занимательных вопросов. Думаю, понимаешь ли, и, наверное, продолжу это почти бесполезное занятие. Уж доходу-то оно мне точно не принесет.
– И над чем, позволь спросить, размышляешь? – ирония не ускользнула от внимания Турецкого. Но настроение его оставалось пока благодушным.
– Как тебе сказать? Над судьбами Отечества… Над Славкиной судьбой… Отчасти над своей печалью… – Александр не мог не ткнуть Костю тем фактом, что именно тот, считающийся ближайшим другом и учителем, настоял на выводе Турецкого в отставку по состоянию здоровья.
Тема эта была по-своему «больной» для Меркулова, но Александр, пользуясь каждым удобным случаем, напоминал Косте о его «предательстве».
– Жаль, – ответил Костя. – Не узнаю Григория Грязнова…
– Его, вообще-то, от рождения, прошу простить, Вячеславом кличут, Славкой.
– Нет, это я «Хованщину» вспомнил. Опера есть такая, если ты слышал. Мусоргский написал.
– А, это которую Римский-Корсаков потом за него закончил? По причине беспробудного пьянства классика, да? – «отомстил» Косте Турецкий, проявив, как всегда свое специфическое, недюжинное знание дела.
– Как тебе не стыдно?! – воскликнул Меркулов. – Ну, никакого уважения к святыням! И они мне еще!..
– Не заводись, Костя, что мне Гекуба? Что тебе Гекуба? Ты же не по поводу безвременной кончины Модеста Петровича в сумасшедшем доме будишь меня, повторяю, ранним воскресным утром? Или по этому Мусоргскому новые обстоятельства открылись? Собираетесь возбуждать уголовное дело? А как у вас там обстоит со сроком давности? Все законно?
– Тьфу! Чтоб ты… – рассердился Меркулов, и Александр понял, что хватит его заводить. Видно, действительно что-то случилось, иначе чего б он стал звонить ни свет, ни заря?
– Ладно, не рычи, я же слушаю тебя, видишь, и трубку не бросаю. Что произошло в вашем славном ведомстве? Или у тебя домашние дела? Помощь какая нужна?
– Ты чем сегодня собираешься заниматься? Если собираешься, – не смог не уязвить Меркулов. Ну, каков вопрос, таков и ответ.
– Честно интересует? Ну, во-первых, сейчас встану и пойду на кухню готовить кофе со сливками, ибо Ирина спит и видит во сне, как ее несравненный муж подает ей в постель свежезаваренный, душистый кофе. А потом? Это, как бы, большой вопрос, который зависит уже не только от качества кофе, но и от способностей того, кто подает. И тут я не смею смущать твой слух намеками.
– Я ж говорю: пошляк! – угрюмо отозвался Меркулов.
– Ну, отчего же? – не согласился с якобы очевидным Турецкий. – Ты просто забыл. А спроси-ка у своей Лели, о чем она думала, когда ты приносил ей в постель поутру чашку горячего кофе с чем-нибудь вкусненьким? Или ты не носил? А может, просто забыл? Возраст все-таки…
В трубке раздалось нарастающее сопение. Плохой признак.
– А я частенько это делал, и всегда благодарность была выше всяких предположений. Честно говорю, Костя, просто личным опытом делюсь. Но ты сам спросил, а я ответил. Поэтому причин для сопения у тебя нет. Будешь говорить – говори, нет – я, может, еще немного вздремну. Перед подачей.
Меркулов, похоже, счел за лучшее поберечь свои нервы.
– Ладно, оставим треп, тебя только могила исправит…
– Добавь: хотелось бы, чтобы. Но это уже – из области предположений. Слушаю.
– Ты в последнее время новостные программы смотришь?
– Скорее, слушаю. А что?
– Не обращал внимания на заявления зарубежной прессы по поводу, так сказать, очередного нарушения гражданских свобод в России? И, в частности, в армии?
– А что, небось, по-прежнему клевещут? – Турецкий хмыкнул, а Костя выдержал паузу и продолжил спокойным голосом, который давался ему, – заметно же! – с трудом. За время отсутствия Александра Борисовича в Генпрокуратуре Меркулов успел, видимо, отвыкнуть от Саниной манеры «вольного разговора». Чиновник – одно слово!
– Ну, если не в курсе, то и говорим попусту. Тогда я хотел попросить тебя по возможности ничего важного на завтрашнее утро себе не назначать, а подъехать ко мне, в Генеральную. Есть очень серьезная тема для разговора. Думаю, что и для «Глории» ответственная работенка будет далеко не лишней. Как в денежном отношении, так и в смысле престижа.
– Да-а? – протянул Турецкий. – Так чего ж ты – со мной? Ты с Севкой поговори, он у нас исполняет главного, ему и решать, я думаю, что престижно, а что для нас не очень.
– Сева Голованов – это хорошо, но я хотел бы увидеться именно с тобой. Поскольку, кроме престижа, в деле есть щекотливые, скажем так, и не очень приятные моменты для нашего руководства, – ты понимаешь, о ком речь? Да и следствие будет сопряжено, я не исключаю, с определенным риском. Контингент армейский – это я для справки. Словом, нужен специалист твоего класса, а не простой оперативник. Даже с громкими заслугами. Хотя и они тебе тоже могут понадобиться.
– Во-он, как мы заговорили! – изображая обиду, констатировал Александр. – А какого ж хрена тогда увольняли самого ценного, как я погляжу, специалиста, если после его ухода в Генеральной прокуратуре не осталось ничего стоящего пристального внимания? У тебя же мои орлы работают, Костя! Володька Поремский… Рюрик тот же, Елагин, Сашка Курбатов. Это что, пустые места? А чего мы так тогда старались? Кого воспитывали? Нет, я принципиально с тобой не согласен!
– Не валяй дурака! – всерьез обозлился, наконец, Меркулов. – Я не могу поручать параллельное расследование сотруднику Генеральной прокуратуры. Так ты можешь, или не хочешь, выполнить мою просьбу?
– Личную?
– Ну, хоть бы и так!
– Личную – согласен, так уж и быть, – брюзгливым тоном согласился Турецкий. – Когда подъехать-то? Только учти, у меня масса своих дел. А твоим болтунам и бездарям я помогать не стану. И если ты кого мне в помощники замыслил, лучше сразу откажись от намерения. И потом, раз есть риск, как насчет безопасности моей семьи? Снова их придется прятать?
– Сам решишь. Не думаю, что это потребуется. Хотя ты ж всегда умел находить неприятности на свою шею даже в самых безобидных ситуациях. На твое усмотрение.
– Хорошо, сам и решу, если понадобится. Но у меня есть и встречные предложения. Я уже чувствую – по твоему слишком уклончивому предисловию, что наверняка мне, в смысле, нам, понадобится авторитет Генеральной прокуратуры. Мощи агентства недостаточно. Так что давай – баш на баш. Много не попрошу, но какие-то вопросы все равно возникать будут, из опыта знаю.
– Ну, за моей помощью, вы прекрасно знаете, дело не станет. Только не наглейте. А ты теперь иди и в самом деле приготовь жене кофе, если ты, как обычно, не врал мне только что. И учти, я у Ирины проверю!
