– Итак, чем мы занимаемся? Да, забыла сказать, что региональные комитеты солдатских матерей имеются сегодня в абсолютном большинстве губерний нашей страны. И росли мы, начиная с восемьдесят девятого года прошлого века, без всякой финансовой, материальной и даже идеологической поддержки государства. Скорее, вопреки всем препонам и запретам. А наши основные задачи таковы. Чтоб вы поняли, чем конкретно мы занимаемся. Значит, первое: проблемы призыва в армию и отсрочек от призыва. Далее – отсутствие известий от сыновей, проходящих военную службу в дальних гарнизонах. А чуть ранее нас тревожило и отсутствие вестей от воюющих в Чечне. Поиск пропавших на той войне. Еще проблемы – «дедовщина» в армии, что делать матери, если по отношению к ее сыну – военнослужащему по призыву совершается преступление против личности. Затем – положение солдат-инвалидов, права офицеров запаса. Наша общая беда, господа, – вероятно, у нас с вами нет нужды отдельно акцентировать этот момент, – заключается в том, что наше общество не научилось еще защищать свои гражданские права. Вот поэтому и вынуждены именно мы заниматься всем тем, что имеет отношение к защите прав призывников, военнослужащих по призыву и их родителей. Да, последние тоже, к сожалению, становятся жертвами беспредельщиков от закона. И в этой разнообразной, как видите, деятельности нас активно поддерживают и помогают более десятка крупнейших общественных организаций страны, таких, как: Национальный военный фонд, Всероссийское общественное движение «Боевое братство», Московская Хельсинкская группа, международное общество «Мемориал», общероссийское общество «Движение за права человека» и другие. Долго перечислять.
– Ну, что ж, это очень хорошо, – покивал Турецкий, – это мы можем только приветствовать…
Это было им сказано по той причине, что, несколько ранее, представляя сотрудников, он не преминул сообщить дамам, что Всеволод Михайлович является директором агентства, и подписывает все договора с клиентами сам. Поэтому его присутствие при разговоре обязательно. Это, чтобы «делегатки Комитета» не путались, кто здесь старший. А то Меркулов, разговаривая с ними, представил им, как он сам сказал, только Турецкого. Это – некорректно. Кроме того, Александр Борисович охотно сообщил им, а больше, конечно, Але, что сотрудники «Глории» – бывшие боевые офицеры группы разведки спецназа Главного разведывательного управления Генштаба Министерства обороны России. То есть – о-го-го! Прошли и Афганистан, и многие «горячие точки» Советского Союза, а затем и России. О себе он скромно умолчал, полагая, что Костя уже дал его характеристику. То есть, другими словами, в этом кабинете можно говорить все откровенно.
Да, впрочем, он не думал, что у женщин есть какие-то свои сугубые тайны, которые они захотели бы скрыть от военной прокуратуры. Все равно придется работать вместе.
Надо полагать, женщины тоже «впечатлились», и этого было вполне достаточно для двухсторонней доверительности.
Итак, скрытый в столе магнитофон был включен, Аля что-то старательно записывала в блокнот, сдувая со своих глаз золотистую челку, изредка вскидывала на Турецкого глаза. А он слушал, откинувшись на спинку стула. Сотрудники – тоже. Александр Борисович сел так, чтобы видеть одновременно и посетительниц, и Алю. Девушка, разумеется, знала об анонимном письме в Интернет. А Турецкого интересовало то, о чем она не знала, – должно же было это как-то проявиться по ходу рассказа. Поэтому он и слушал вполуха, чтобы пока больше наблюдать, а после еще раз внимательно и с карандашом в руке прослушать запись и перейти к конкретным планам расследования. Решив при этом, какие для этой цели потребуются силы и средства. Ведь не с потолка же придется брать цифры для оплаты работы сыщиков.
И еще в голове его буквально занозой засела мысль, которая и не давала покоя. Едва он увидел эту царственную даму – Екатерину Алексеевну, как его словно громом поразило: так вот же она! Именно она, и никто другая, никакая рыжая Алька, не может идти в сравнение с этой царицей. Вот он – гениально созданный крючок для Славки Грязнова! Осталась самая малость, узнать у нее по поводу ее семейного положения, и если есть хоть малый шанс, необходимо им немедленно воспользоваться. Против любых уговоров и аргументов устоит Вячеслав Иванович, кроме этого… Фантастика, такого же нарочно не придумаешь… Но и радоваться заранее удаче тоже нельзя, спугнуть можно… Итак, как там, в истории? Тихим шагом, робким зигзагом… перед последним отчаянным броском на враждебный, вражеский бруствер… А может, не такой он и враждебный? Эту мысль следовало хорошенько обдумать…
А Царицына, не подозревающая о том, какая судьба ей предуготовлена в воображении симпатичного сыщика Турецкого, странными и явно неравнодушными глазами посматривающего на нее, но более воодушевленная вниманием серьезных и заслуженных – это было ясно – людей, перешла к своей главной теме – существующим разногласиям с армейским руководством, а также причинам такого непонимания, казалось бы, элементарных истин.
– Высшее военное руководство, – с откровенной печалью в голосе говорила она, и Турецкий видел, что печаль эта не наигранная, искренняя: знать, здорово настрадались! – всегда относилось, да и продолжает относиться настороженно к нашей деятельности. А иногда и резко отрицательно. Почему? Нам, например, понятно. Просто в основе их «непонимания», да и нежелания понять нас лежат корпоративные интересы и закрытость силовых структур. Отсюда – келейный характер принимаемых решений в военной области, стремление скрыть от общества негативные явления, связанные с призывом. А что мы слышим от них? Сколько усилий уже приложено, чтобы утвердить в обществе абсурдную в своей основе мысль о том, что деятельность нашей организации – антипатриотична! Что солдатские матери выступают принципиально против воинской службы вообще! Что, ослепленные эгоизмом, мы якобы забыли, что родина нуждается в
защите! И вообще, деятельность Комитета солдатских матерей, уверяют они – мужчины, естественно, – направлена на подрыв армии и безопасности страны. Разве можно придумать что-то еще более безумное? А они откровенно врут и сами же искренне верят себе…
Царицына достала платочек из сумочки и вытерла им покрасневшее от напряжения лицо. Впрочем, речь ее была достаточно темпераментной, видно, часто приходится таким вот образом ставить на место всяких господ из организационно-мобилизационных отделов. Ведь их бог – все тот же пресловутый план. И они не могут, да и не хотят видеть, что самые элементарные права военнослужащих по призыву нарушаются в нашем государстве повсеместно и в массовых масштабах.
Затем заговорили о том, чем они занимались в последние дни в связи с опубликованным письмом в Интернете. Суммируя рассказанное, можно было сделать следующие выводы.
Разумеется, эти милые женщины, защищающие честь и достоинство своих детей перед огромным и почти всесильным Молохом государственной власти, перед армией, диктующей нормальным людям свои, далеко не всегда справедливые и честные законы и порядки, не являясь профессиональными сыщиками, пошли в своем собственном расследовании по самому долгому и почти безрезультатному пути.
Ознакомившись с письмом, показав его, естественно, своим помощникам – юристам, они решили сами найти безымянного автора. Работники их компьютерного центра попытались выяснить, откуда, из какого города, было направлено это письмо. В данном случае, это оказался подмосковный город Мытищи. Вот, полагали они, из одного городского интернет-кафе, коих в Мытищах около сотни, если не больше, и ушло письмо в мировую сеть.
