– Я по поводу вашего указания…
– Но ты же видишь, мы заняты.
– Да нет уже, наверное, – опережая смущение девушки, пришел ей на выручку Турецкий и встал. – У меня больше нет необходимости отрывать у вас дорогое время, Игорь Исаевич. Главное мы с вами решили – (пусть он теперь сам думает, что считать главным), – а о деталях, полагаю, сможем договориться и по телефону. Со своей стороны твердо обещаю, что напрасно беспокоить вас не буду. Поэтому разрешите поблагодарить за беседу и откланяться, – и он со всем радушием, на которое был способен, протянул Паромщикову руку. Но так протянул, чтобы это образцовое действо обязательно увидела и оценила наблюдательная Алевтина Григорьевна.
Каким бы отставным ни был Турецкий, но Паромщиков прекрасно помнил, а если и забыл, то ему напомнил Федоровский, что Александр Борисович оставался генералом, хоть и не надевал прокурорского мундира с широкими серебряными погонами. Паромщиков был вынужден встать, чтобы попрощаться с посетителем. Вот так тебе, чтоб не хмурился в следующий раз!
Аля стояла в дверях, наблюдая сцену. Словно невзначай, оглянувшись на миг, Турецкий заметил, что во взгляде ее мелькнула ирония. Очевидно, по поводу «дорогого времени». Ох, находчивая девушка, умная, но еще, поди, и ушлая…
– Желаю здравствовать.
Турецкий, будто по давно устоявшейся привычке, подкинул ладонь с расставленными пальцами к виску, – чтоб получилось ни то, ни се, а, в общем, напоминало небрежный приветственный жест – истинно по-генеральски, и вышел, уже откровенно подмигнув Але. Та надула губки, чтобы сдержаться и не рассмеяться. У двери Турецкий обернулся.
– Кстати, вы, кажется, говорили, Алевтина Григорьевна, что собирались куда-то ехать. – (Она и в самом деле об этом обмолвилась, до прихода Паромщикова). – Так я сейчас еду в Комитет солдатских матерей. И с удовольствием подброшу вас, куда вам требуется. Автомобиль у меня свой, синий «Пежо», если желаете, милости прошу. Игорь Исаевич, если вы, разумеется, не возражаете. Еще раз всего доброго. А мнение и требования этих дам из Комитета я вам, скорее всего, завтра же и перескажу, если заинтересуетесь.
Александр Борисович неторопливо спустился к выходу, зашел на стоянку, открыл машину и сел за руль, не закрывая дверцы. Торопиться все равно было некуда. Ну, не сегодня будет Комитет, так завтра. Гораздо важнее было бы найти надежные контакты с помощницей Паромщикова. Агент влияния, так сказать, а шпионить ей совсем не потребуется. Не женское это дело. Точнее, оно, может, и жен-ское, но для тех женщин, которых не жалко. А эта девушка показалась ему способной на некоторые авантюрные поступки. Что ж, если ей нравится острая ситуация, отчего не дать возможность? Тем более что «острота» вполне может оказаться взаимной…
Он был почти уверен, что ошибся, и Паромщиков просек его «неблаговидные» намерения.
Прошло уже пятнадцать минут и никакого, что называется, телодвижения. О чем это могло свидетельствовать?
Свои предположения на этот счет он подкреплял следующими соображениями. Поскольку его предложение о дружеской услуге Алевтине стало неожиданностью для нее, но еще больше – для ее шефа, тот растерялся от такой наглости. И, возможно, теперь решает, должна она принять предложение частного сыщика или нет. И, опять-таки, в результате появится ясность: кто она своему шефу? Захочет он рискнуть ею или же ему все равно? Он же успел оценить реакцию Турецкого на Алевтину: объелся, говорит, приторно-сладкого крема, не представляя, чем обернется обжорство. Как понять, сам, что ли, пытался попробовать откусить от торта и случился облом, или же успел пресытиться? А это с минуты на минуту станет понятно.
Александр Борисович взглянул на часы и решил подождать еще ровно две минуты, итого – семнадцать, этого более чем достаточно, чтобы принять решение. И вот тут, как говорят, на исходе последней минуты, появилась Аля.
Он так и предполагал: если поедет, значит, получит инструкцию. Долго же шеф ее инструктировал. Могли бы и «зевнуть», он не дождался бы и уехал. А может, они из окна наблюдали, и видели, что он ждет и никуда не торопится? Проверяли друг друга?
Но если Аля отправляется с ним, значит, инструкции от шефа она все-таки получила – однозначно.
И они уверены, что на наживку Турецкий клюнул. Хорошенькую, надо сказать, наживку. Оставалось только проглотить, если сама «наживка» согласна. И что дальше?
Ну, уж если Паромщиков решил рискнуть своей помощницей, значит, у него с ней, скорее всего, ничего не было. Либо было, но они успели осточертеть друг другу, – что вряд ли. Тем более что Аля довольно недвусмысленно отреагировала на «гриба». Так что, будем считать пока только то, что девушка могла согласиться, не без тайного удовольствия, к тому же, стать обыкновенной подсадной уткой. Тайным агентом ГПУ Цыперовичем – из старого анекдота. А почему бы нет?
Глава девятая ТУРЕЦКИЙ
Аля не показалась из подъезда, не вышла, оглядываясь в поисках синего «пежо», а словно выпорхнула – сама непосредственность. С сумочкой на руке и папкой под мышкой. Будучи абсолютно уверенной, что ее ждут, и без нее никуда не уедут. Очень интересно было наблюдать за нею… Как она все-таки хороша!
Турецкий, наверное, излишне торопливо – сказалось-таки нетерпеливое ожидание – поднял руку, девушка увидела и весело направилась, почти побежала к нему. Он перегнулся и открыл ей правую дверцу. Она облегченно плюхнулась на сиденье и ловко поддернула юбку, с вызовом обнажив колени. Но, взглянув при этом на Александра в упор, чуть расширила глаза и, будто смутившись, небрежно положила на колени папку, скрыв, таким образом, откровенный соблазн. И покраснела – вот уж неожиданно!
Он не удержался и хмыкнул, хотя, в принципе, был даже благодарен ей за этот жест: держать руль и косить глазами было бы испытанием не для слабонервных. Поэтому он поощрительно улыбнулся Але по поводу ее нехитрой игры, захлопнул дверцу и завел машину. Аккуратно выехал на улицу.
На всякий случай запомнил номер выехавшей следом машины и только потом спросил:
– Куда мне тебя отвезти?
– А куда бы вам хотелось, Александр Борисович? – несмотря на смущение, она, видно, не собиралась прекращать свой приятный флирт.
– Мы ж, кажется, договорились: Саша и – на «ты». Но, вообще-то, если вопрос ставится в такой плоскости, лучше всего сейчас было бы на край света, и чтоб уже не возвращаться. Во всяком случае, сегодня. Но это нам не позволено. К сожалению. У вас – дела, у меня – семья…
– Тогда можно я подумаю? – она лукаво посмотрела на него. Похоже, «семья» ее не беспокоила.
– Обязательно подумай. И вспомни, не давал ли тебе какого-нибудь важного задания Игорь Исаевич?
Она быстро вскинула на него глаза и спросила:
– А это для… для тебя действительно имеет значение?
– Для меня – нет, а для тебя, возможно, и да. Вот уже несколько минут сзади довольно грамотно катится машинка, которая отъехала от прокуратуры вслед за нами. А вдруг водителю очень интересно знать, куда мы с тобой намылились?… Только не дергайся и резко не оборачивайся, тот, кто едет сзади, все видит, – предупредил он, заметив, как она нервно вздрогнула, – значит, для нее это была новость. – Серебристая «десятка», номер 324-АЕ. Не из ваших?
