День явно не задался для Макса Сковородникова, но, похоже, он не отчаивался. Плетнев предполагал, что впереди сисадмина ждет важная встреча или приятная новость, да такая, что перед ней меркнут все невзгоды сегодняшнего дня.
И Плетнев не ошибся. Примерно через двадцать минут после сражения с киоскершей Сковородников остановился перед кофейней «Бразилиа», как-то воровато глянул по сторонам, затем вдруг приосанился, поправил ворот джинсового пиджака, пригладил ладонью жирные волосы и лишь после этого шагнул внутрь.
Плетнев последовал за ним.
В кофейне было светло и чисто, пахло свежесваренным кофе. На полках красовались старые фотографии в деревянных рамочках, на стене (непонятно почему) — советские производственные плакаты.
Сковородников тем временем вышагивал к одному из столиков, держа свернутый в рулон журнал под мышкой и продолжая на ходу поправлять свой странный мятый джинсовый костюм.
Наконец он остановился перед одним из столиков. За столиком сидела женщина. («Что и требовалось доказать!» — с удовлетворением подумал Антон Плетнев.) Она была не слишком свежа и юна, но все еще хороша собой. Этакая ухоженная сорокалетняя кошечка, давно позабывшая о том, что в жизни бывают не только модные журналы и дорогая косметика, но и грязные тарелки с остатками жареной картошки.
Женщина протянула сисадмину руку. Вместо того чтобы пожать эту руку, он как-то нелепо изогнулся и чмокнул ладонь толстыми, маслянистыми губами.
Женщина улыбнулась, но Сковородников, будучи чрезвычайно наблюдательным человеком, заметил, что ей это проявление нежности не пришлось по душе.
Женщина указала сисадмину на стул напротив себя, и он наконец-то уселся. Антон Плетнев расположился за соседним столиком, взял меню и навострил уши.
— Вы не опоздали, — сказала женщина, — я удивлена.
— Вы же знаете, что в прошлый раз меня задержало начальство, — виновато и вместе с тем с жалостливым упреком проговорил Сковородников. — Если бы все зависело только от меня, я бы прилетел сюда за час до встречи — на крыльях страсти!
— Вот оно что, — задумчиво сказала женщина. — Вы, оказывается, пьяны. А я почему-то думала, что вы трезвенник.
— Я вынужден был выпить, — тем же виноватым голосом признался Сковородников. — Чтобы успокоить нервы.
— Успокоили? — холодно осведомилась женщина.
— Да. То есть… нет. Все это слишком необычно для меня.
— Что именно? — мягко спросила женщина.
(Антон сидел к паре спиной, поэтому не видел выражения их лиц.)
— Все, — ответил сисадмин. — Я давно не сидел в кофейне с красивой женщиной. Да чего уж там… никогда не сидел. И никогда не думал, что такая красавица, как вы, заинтересуется мной.
— Вы себя недооцениваете, Марк. Конечно, вы не красавец, но ведь женщины любят не только красавцев. Вы добрый, надежный. Мне с вами легко.
— А мне не очень, — грустно признался Сковородников. — Вы знаете, с момента нашей первой встречи меня не покидает странное ощущение… Не знаю, как вам объяснить… Как будто все это происходит не со мной, а с кем-то другим, а я… я лишь наблюдаю за этим со стороны.
— Вам пора избавляться от комплексов, Марк. Закажете что-нибудь?
— Даже не знаю… В принципе, я сыт.
— Ну тогда возьмите мне чего-нибудь выпить. Какой-нибудь некрепкий коктейль. Да и себе тоже.
— Хорошо, я закажу.
Сковородников поднял руку и щелкнул пальцами, как это делают в кино ухари. Отчетливого щелчка не получилось, и сисадмин стушевался.
— Официант! — слабо позвал он. — Официант!
Официант прошел было мимо, не обратив на Сковородникова никакого внимания, но тут в дело вмешалась сама женщина.
— Эй, любезный! — веско и властно позвала она. — Подойдите-ка сюда!
Официант тут же возник перед столиком и замер в подобострастной позе.
— Дай мне «Морской бриз», а моему спутнику — бокал безалкогольного пива, — распорядилась женщина.
— Что-нибудь еще? — осведомился официант.
— Пока нет. Сделаете быстро — получите хорошие чаевые.
Официант испарился, да так быстро, что Антон Плетнев не успел ничего заказать. Он досадливо крякнул и слегка повернулся, закинув руку на спинку стула, чтобы видеть Сковородникова и его спутницу. Впрочем, лица сисадмина Плетнев не видел — тот сидел спиной. А вот женщину разглядел очень даже хорошо, хотя бросил на нее лишь несколько незаметных, мимолетных взглядов. Плетнев достал мобильник и, делая вид, что набирает номер, незаметно сфотографировал женщину.
Вскоре официант поставил перед Сковородниковым и его спутницей напитки, а Плетнев, воспользовавшись моментом, заказал себе чашку кофе. После чего разговор за соседним столиком продолжился.
— Вы принесли то, что обещали? — спросила женщина.
— Да, Елизавета…
— Просто Лиза, мы ведь договаривались, — поправила сисадмина женщина.
— Да, Лиза.
Сковородников достал из бокового кармана своего джинсового «халата» пластиковую папку и положил ее на стол. Женщина тут же взяла ее, быстро раскрыла и быстро просмотрела.
— Ну, как? — робко спросил Сковородников, отхлебнув безалкогольного пива.
— На этот раз не густо, — с явным сожалением сказала женщина.
— У меня не было возможности. Этот щенок, про которого я вам рассказывал… Толик Азизов… по-моему, он шпионит за мной.
— Марк, вы слишком мнительны. Зачем кому-то за вами шпионить?
— Я не знаю, но этот молокосос стал приходить на работу к восьми утра. Раньше он и к десяти не всегда доползал. Мне это кажется подозрительным.
— Марк, Марк, — с улыбкой произнесла женщина. — Вы слишком пугливы и чувствительны для ваших габаритов.
— То, что полные люди толстокожие и бесчувственные, это миф, — обиженно сказал Сковородников. — Я такой же чувствительный, как и вы, Елизавета… Лиза. Может быть, даже чувствительней.
— Не сомневаюсь. — Женщина убрала пластиковую папку в свою сумочку. — Я вижу, вы на меня обиделись, — мягко сказала она. — Вы не должны на меня обижаться. Вы ведь знаете, как я к вам отношусь.
— Не знаю. В этом-то все и дело, что не знаю. Вы вскружили мне голову, Лиза, и я… В какой-то момент я и правда поверил, что вы… Что мы с вами…
Сковородников осекся, захлебнувшись нахлынувшими чувствами. Он схватил руку женщины и снова с чувством ее поцеловал.
— Ну-ну-ну, будет вам. — Женщина хотела отдернуть руку, однако сисадмин ее удержал. Тогда она сказала строго: — Никаких вольностей в общественных местах. Не дай бог, нас кто-нибудь увидит.
— А мне плевать, — восторженно произнес Сковородников, держа тонкие пальцы женщины в своих пальцах-сардельках. — Я опьянен чувством. Это для меня так ново!
