«Так-так, — подумал Турецкий, поглядывая на Устина. — Похоже, не врет. И наверняка ничего не знает. Зря только время на него потратил. Ну, да черт с ним, попытка не пытка. Попробуем еще разок».
— Максим ввязался в нехорошее дело, — сказал Турецкий. — Он был очень рисковым?
— Макс-то? — Устин подумал и покачал головой. — Нет, впустую не рисковал. Но за большие деньги, это да, рискнул бы. Деньги он очень любил. Больше, чем баб.
— Видимо, дело было крупное, раз он решил рискнуть, — сказал Александр Борисович, протягивая мебельщику сигарету.
Они снова закурили, теперь уже как старые знакомые.
— Расскажи мне про это крупное дело, — попросил Александр Борисович. — Ты наверняка должен был что-то слышать.
— Да я немного слышал-то, — ответил Устин. — Макс что-то говорил про выборы.
— Про выборы? — быстро уточнил Турецкий.
Мебельщик кивнул:
— Угу. Там какая-то грязная история вроде была. — Устин усмехнулся и покачал головой. — Если правильно помню, жена одного кандидата с другим кандидатом в постели покувыркалась. А Максим это заснял.
Турецкий слушал внимательно, не веря своим ушам.
— Как зовут этих кандидатов? — поинтересовался он.
— Зовут-то?… — Устин наморщил лоб. — Нет, пожалуй, не скажу.
— Не помнишь?
— Вообще не знаю, — ответил мебельщик, вздыхая. — Хотел я тогда фамилии спросить, но Бог уберег. Думаю, ну его к лешему, чего я буду связываться. Меньше знаешь, крепче спишь. — Устин повернулся и посмотрел на Турецкого. В глазах его мелькнула догадка. — Так это… может, я потому только и жив, что спрашивать не стал?
— Может, может, — ответил Александр Борисович без энтузиазма. Он все-таки надеялся, что мебельщик сообщит ему имена, и теперь был здорово разочарован. — Что-нибудь еще вспомнишь?
— Нет, — ответил Устин. — Ничего больше не смогу тебе сказать, хоть и хотел бы. Ты зря думаешь, что я такой подонок и что мне на все плевать. Я Макса любил, как брата. Знал бы, кто его убил, сам бы голову оторвал. — Устин посмотрел на Турецкого тяжелым взглядом. — А ты сам-то часом не знаешь?
— Нет, — ответил Александр Борисович.
— А подозреваешь кого?
Александр Борисович невесело усмехнулся:
— Подозреваю. Беда в том, что подозреваемых слишком много. Но теперь, думаю, круг сузится. Искать осталось недолго.
Турецкий встал со скамейки.
— Ты сообщи, когда найдешь, — попросил, глядя него снизу вверх, Устин. — Хочу в рожу убийце посмотреть. Запомнить получше.
— Зачем тебе? — удивился Александр Борисович.
— Да как тебе сказать… Земля-то ведь круглая. Может, когда и свидимся. Вот тогда я с ним и потолкую, порасспрошу, что да как.
Некоторое время Турецкий пристально смотрел на Устина, затем отвел взгляд и сказал:
— Странный ты человек, Устин Голубев. Неожиданный. Ладно, бывай.
На том и расстались.
* * *
В баре царил все тот же полумрак. Полированная стойка тускло отсвечивала в свете треугольных жестяных ламп. Александр Борисович расположился на высоком стуле и окликнул бармена. А когда тот подошел, сказал:
— Привет, дружище! Сделаете мне свой фирменный коктейль?
— А, это вы, — узнал его бармен. — Запросто.
— Рецепт-то не забыли?
— Я никогда не забываю рецепты, — ответил бармен.
Он принялся смешивать коктейль. Турецкий немного полюбовался его ловкими, изящными движениями и заговорил снова:
— Вы помните наш разговор?
— О парне с сумкой? — не отрываясь от работы, спросил бармен.
— Да. О человеке, которого нашли мертвым в туалете.
Бармен на мгновение поднял голову и быстро глянул на Александра Борисовича.
— Так его убили? — проговорил он.
— Похоже на то, — ответил Турецкий.
Бармен закончил работу и поставил перед Александром Борисовичем высокий стакан с коктейлем.
— Держите.
Отхлебнув коктейля, Турецкий почувствовал себя лучше. Мрачные мысли стали отходить куда-то в сторону.
— Отличная вещь, — похвалил Александр Борисович. — Теперь буду специально приезжать в ваш город, чтобы попить коктейля. Если, конечно, какой-нибудь московский ресторатор не переманит вас в столицу.
— А вы мне сделайте рекламу, — усмехнулся бармен. — Расскажите друзьям. Может, кто и заинтересуется.
— Обязательно, — пообещал Александр Борисович. Он сделал еще глоток и сказал: — Я вот что хотел спросить. За столиком с Вороновым… с тем парнем, который умер… сидел человек в темных очках. Так?
— Так, — кивнул бармен, протирая стаканы мягкой тряпочкой.
— Вы говорили, что плохо разглядели его. И всё-таки попытайтесь вспомнить. Меня интересует всего одна деталь.
— Какая?
Александр Борисович слегка наклонился вперед.
— Этот мужчина в очках — он курил?
Бармен замер с тряпочкой и стаканом в руках. Он задумчиво сдвинул брови, пытаясь припомнить. Александр Борисович ждал, не сводя с него пытливого взгляда.
— Курить-то, наверное, курил… — задумчиво проговорил бармен. — Но я…
Он вдруг посмотрел куда-то в сторону и громко позвал:
— Илья!
Молоденький официант, проходивший мимо, остановился и вопросительно на него посмотрел.
— Слушай, — обратился к нему бармен, — ты уж прости, что я тебя подставляю, но тут дело очень важное. Помнишь того парня, который помер в клозете?
Лицо юноши помрачнело.
— Я же тебя просил, — тихо процедил он, почти не разжимая губ.
— Он не из милиции, — сообщил парню бармен. — Скажи ему пару слов, и всё.
— Я уже говорил! И не хочу больше об этом вспоминать.
В холодном лице официанта появилась горечь. Было видно, что воспоминание о смерти человека доставляет ему боль. Турецкий поразился — за последние дни он позабыл, как должна выглядеть нормальная человеческая реакция на горе, которое случилось с другим человеком. В этом городе он сталкивался только с цинизмом и безразличием. Всем на всех было плевать. Но только не этому парню. Человечность официанта тронула его.
— Простите, что напоминаю вам о том случае, — заговорил Александр Борисович. — Но это вынужденная необходимость.
Парень неприветливо посмотрел на Турецкого.
— Что? — спросил он. — Что вы хотите знать?
— Насколько я понимаю, вы обслуживали их столик? — уточнил Турецкий, не сомневаясь в ответе.
