Турецкий повернулся к приземистому, но тот успел подняться на ноги и, похоже, очухался. Александр Борисович двинулся на него, сжимая палку в руке. Приземистый парень, так же как несколько секунд назад его худощавый напарник, решил не искушать судьбу. Его ботинки тяжело загрохали по асфальту.
— Стой! — крикнул Турецкий. — Остановись, придурок!
Но парень не думал останавливаться, и еще через несколько секунд его и след простыл.
Александр Борисович постоял еще немного, сжимая палку в руке, боевой дух все еще бродил в нем, подобно закваске. Сердце жаждало битвы. Но биться было уже не с кем. Турецкий посмотрел на палку, поморщился и, пробурчав: «Идиотизм какой-то», швырнул ее на асфальт.
Сражение было выиграно, но победителем себя Александр Борисович не чувствовал. Вместо того чтобы гнаться за худосочным парнем, нужно было прижать поверженного коротышку к асфальту и выяснить, кто их послал.
— Какого черта… — недовольно пробурчал Александр Борисович. — Веду себя, будто мальчишка.
Он подвигал нижней челюстью и поморщился от боли. Потом осторожно потрогал ушибленное место пальцами. Челюсть слегка припухла. Но, похоже, не критично. Жить можно.
Турецкий отряхнул одежду и побрел в гостиницу. Нужно было послать несколько запросов и вызвать из Москвы Антона Плетнева. Пришла пора положить конец этим «одиноким поискам истины».
22
Антон Плетнев был бодрым, загорелым, энергичным. Завидев приближающегося Турецкого, он едва не кинулся ему на шею.
— Ну-ну-ну, — шутливо осадил его Александр Борисович. — Целоваться с тобой я не собираюсь.
— А я и не требую, — улыбнулся в ответ Плетнев.
Они уселись за столик.
— Унылое какое-то место, — пожаловался Плетнев.
— Окраина города — что ты хочешь. Приличные люди здесь появляются редко. Так, всякий сброд.
— Вроде нас с вами? — усмехнулся Плетнев.
— Ага.
Подошел официант, поставил перед Антоном кружку пива. Молча удалился.
— Хоть бы приятного аппетита пожелал, — хмыкнул Плетнев. — Гостиница-то хоть здесь приличная?
— Без разницы. Тебе все равно не придется в номере торчать.
— Оперативная работа? — деловито осведомился Плетнев.
— Угу. Нужно установить наблюдение за одним человеком.
— Это мы запросто, — кивнул Плетнев. — Но сначала введите меня в курс дела, чтобы я разобрался, что к чему. А то по телефону я мало что понял.
— По телефону я не мог сказать тебе многого, — объяснил Александр Борисович.
— Прослушивают? — вскинул брови Плетнев.
— Вполне вероятно. Здесь на меня объявлена настоящая охота.
Плетнев кивнул на синяк, украшающий челюсть Турецкого, и сказал:
— Я вижу. Хороший удар, поставленный.
— Я рад, что тебе понравилось, — сказал Александр Борисович. — И нечего ухмыляться. Между прочим, их было двое.
— Не сомневаюсь, — все с той же ухмылкой произнес Плетнев. — Они хоть живы?
— Я ведь не садист, — сказал Александр Борисович.
— Да, повезло им, — согласился Плетнев. — Так что тут у вас творится, Александр Борисович? Меркулов сказал, что вы встречались с Татарином.
— Встречался. Только он тут ни при чем.
— Константин Дмитриевич уверен, что при чем, — заметил Антон.
— Это проблемы Константина Дмитриевича, — холодно сказал Турецкий. — Я тебе обрисую ситуацию; если что не поймешь — спрашивай. В общем, дела обстоят следующим образом…
Турецкий потратил десять минут, чтобы рассказать Плетневу обо всем, что творилось в городе в последние несколько дней. Антон слушал внимательно, изредка переспрашивая, если что-то не расслышал или недопонял.
— Ну вот, — закончил Турецкий. — Я тут примелькался, да и дел по горло. Попробую разыскать приятеля Максима Воронова — Устина. Да еще в милицию нужно заскочить, дать «свидетельские показания»… — Александр Борисович усмехнулся. — Думаю, от этих ребят я отделаюсь быстро, но зайти нужно. Ну а потом попытаюсь еще раз поговорить с барменом и найти официанта, который обслуживал столик Воронова. Прошлый наш разговор был слишком спонтанным и поспешным. А тебе придется поводить этого парня по городу. Вот его фотография. — Турецкий вынул из кармана фото компьютерщика Сковородникова и передал Плетневу.
Антон взял снимок, повертел его в пальцах.
— Рожа невзрачная, — резюмировал он.
— Уж какая есть, — усмехнулся Александр Борисович. — Мы с тобой тоже не Жан Габен с Аленом Делоном.
— Когда начинать? — поинтересовался Плетнев.
— Чем раньше, тем лучше. Думаю, эту ночь он проведет дома. А вот с завтрашнего утра он твой. Завтра суббота, офис не работает. Если он куда и выползет, то лишь по личным делам. Фиксируй все встречи и контакты. Фотоаппарат не забыл?
— Обижаете, — протянул Плетнев и легонько хлопнул себя по карману куртки.
— Хорошо. Теперь мы расстанемся. Увидишь меня в гостинице — не дергайся. Запомни: мы не знакомы. Встречаться будем здесь же. За час до встречи набери мой номер и скажи: «Извините, я, кажется, ошибся». Все запомнил?
— Вроде да.
— Ну, тогда бывай.
Турецкий встал из-за стола, пожал оперативнику руку и двинулся к выходу.
— Постойте, Александр Борисович, — негромко окликнул его Плетнев.
— Что еще? — обернулся Турецкий.
— Совсем забыл. Вам тут жена пару слов черкнула. Просила передать.
Плетнев достал из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо тетрадный листок и протянул Александру Борисовичу.
— Вот теперь действительно все, — улыбнулся он, всучив записку Турецкому.
23
Ночью Александр Борисович спал плохо. Нервы расшатались. Когда удавалось заснуть, снились какие-то гадости. Несколько раз Турецкий включал свет и хватал с прикроватной тумбочки сигареты. Однако сигареты не успокаивали, а взвинчивали его еще больше.
В семь часов утра зазвонил мобильный телефон.
— Саня, привет, — раздался в трубке хрипловатый голос Меркулова. — Я тебя не разбудил?
— Разбудил.
— Извини, но ты просил позвонить сразу, как только что-то прояснится.
Турецкий зевнул и поинтересовался:
— Прояснилось?
— Вроде да. Знал бы ты, сколько человек я из-за тебя на уши поставил…
— С меня коньяк.
— Человек десять…
— Не набивай себе цену. Больше, чем на бутылку коньяка, все равно не наработаешь.
Меркулов вздохнул:
