— Хожу в спортзал три раза в день, — не без гордости ответил Максим.
— И драться умеешь?
— Занимался когда-то боксом.
— Хм. Спорим, я тебя уложу? — В узких глазах Андрея Маратовича замерцал тусклый огонек. — Ставлю сотню баксов, что я тебя уложу.
В лицах обоих мужчин появилось что-то мальчишеское.
— Один на один? — уточнил Максим.
— Один на один!
— И без оружия?
— Абсолютно!
Максим посмотрел на худую шею узкоглазого, на его острые плечи и покачал головой:
— Сомневаюсь.
— Почему?
— У нас с вами разные весовые категории. Я килограмм на десять тяжелее. И еще — у меня нокаутирующий удар с правой.
— Хочешь сказать, что ты отправишь меня в нокаут?
— Если один на один и без оружия…
— Сто баксов! — В руке у Андрея Маратовича откуда ни возьмись появилась стодолларовая бумажка. — Сможешь меня уложить — они твои.
Максим весь подался вперед, забыв даже про порезанное лицо:
— Идет. — Внезапно он одумался и снова обмяк. — Но… я не хочу с вами драться.
— Почему?
— Не хочу, и все.
— Испугался?
— Считайте, что да.
Андрей Маратович закусил губу и прищурил глаза так, что они превратились в две черные зловещие щели. Он вдруг повернулся к лобовому стеклу и завел мотор. Максим посмотрел на дверь подъезда, думая, что узкоглазый увидел возвращающегося Гирю. Но там никого не было.
Машина резко тронулась с места. Максим вздрогнул и перевел взгляд на Андрея Маратовича.
— Куда мы едем? — растерянно спросил он.
Узкоглазый ничего не ответил. Машина вывернула со двора и стала набирать скорость.
— Мы не будем ждать вашего приятеля? — снова, с тревогой в голосе, спросил Максим.
Ответа и на этот раз не последовало.
14
Минут десять они ехали по городу, затем машина вдруг притормозила и свернула с трассы на асфальтовую аллею. Прогнав машину по аллее метров пятьсот, Андрей Маратович снова повернул. Теперь они оказались на посыпанной гравием дорожке рядом с небольшим прудом, огороженным бетонным парапетом.
Машина остановилась.
— Вылезай, — коротко приказал Андрей Маратович.
Максим посмотрел на пруд и поежился. На улице почти совсем стемнело.
— Куда это мы приехали? — с опаской спросил Максим.
— Куда надо. Вываливайся из машины, если не хочешь, чтобы я тебя за волосы вытащил.
Голос узкоглазого звучал спокойно, без всякой угрозы, но Максим посчитал нужным повиноваться. Он выбрался из «мазды», вдохнул свежий воздух улицы и стал переминаться с ноги на ногу, разгоняя кровь по затекшим ступням.
Андрей Маратович выбрался вслед за ним. Он захлопнул дверцу и встал напротив Максима. Некоторое время они молча разглядывали друг друга, и с каждой секундой взгляд Максима становился все увереннее и увереннее. Его противник уступал ему как в росте, так и в ширине плеч. Порезанная щека напоминала о себе пульсирующей, жаркой болью, но Максим почти не обращал на нее внимания. Оставшись один на один с врагом, он снова превратился в мужчину. Первым заговорил Андрей Маратович.
— Ну, что? — тихо и угрюмо сказал он. — Ты готов?
— К чему? — поднял бровь Максим.
— Кажется, ты хотел заработать сто баксов, — так же тихо произнес узкоглазый.
Максим усмехнулся. Глотнув свежего воздуха, он полностью овладел собой и теперь выглядел не испуганным щенком, как полчаса назад, а вальяжным хозяином жизни.
— Ты хочешь драться? — спросил Максим.
Узкоглазый кивнул:
— Да.
— Что ж… — Максим повел могучими плечами. — Сколько ты там поставил? Сто баксов? — Он поднял левую руку и показал безымянный палец, на котором поблескивал платиновый поясок. — Ставлю это кольцо, — сказал он грубым голосом. — Против твоих ста баксов.
— Годится, — в тон ему ответил Андрей Маратович.
Максим несколько раз подвигал руками и шеей, разогревая мышцы, размял костяшками пальцев нос. Узкоглазый следил за его манипуляциями спокойным, чуть насмешливым взглядом.
«Смотри, смотри, — со злостью подумал Максим. — Пока есть чем смотреть. Сейчас я тебя по капоту размажу, доходяга».
— Долго еще? — поинтересовался Андрей Маратович.
Максим еще пару секунд подвигал плечами, затем опустил руки, сжал пальцы в кулаки и сказал с ноткой холодного высокомерия в голосе:
— Я готов.
Не успел Максим договорить последнее слово, а узкоглазый уже ринулся на него — резко, как распрямившаяся пружина, с холодной, бешеной яростью в глазах. Максим успел заметить смену опоры в ногах противника, поэтому предвидел нападение и легко уклонился от первого удара. Под второй он поднырнул, сделал резкий реверс и ударил соперника кулаком под дых. Узкоглазый остановился, выпучив глаза, и Максим без особого труда провел серию ударов по его корпусу, выбивая из тощего тела дух.
Обычно после такой серии противник уже не приходил в себя. Максим и на этот раз собрался завершить серию правым хуком в челюсть и послать узкоглазого в нокаут, но не успел. Тот вдруг распрямился, как прижатый к земле и внезапно отпущенный стебель, и два раза ударил Максима по лицу — короткими, хлесткими ударами.
Удары не отличались большой силой, но атака противника была столь внезапной, что Максим опешил и на секунду выпустил инициативу из своих рук. Узкоглазый воспользовался этим. Град посыпавшихся вслед за тем ударов ошеломил Максима. Узкоглазый дрался почти как девчонка — истерично, суматошно, не придерживаясь никаких правил, но большая часть его ударов по какому-то странному стечению обстоятельств достигала цели.
Максим, взревев, как разъяренный медведь, бросился на противника, сбил его с ног и повалился на него всем своим весом. Он хотел схватить узкоглазого за горло, но тот непостижимым образом выскользнул из «объятий» Максима, откатился в сторону и лягнул Максима ногой в пах.
Что было дальше, Максим плохо сознавал. Противник бил его ногами и руками, рвал его ухо зубами, царапал искалеченную щеку острыми ногтями. На какой-то миг Максим, взвыв от ужаса и боли, увидел близко от себя лицо Андрея Маратовича и поразился. Лицо это было абсолютно спокойным и сосредоточенным, словно его обладатель не дрался, а выколачивал пыль из развешанного на перилах ковра. И тогда Максиму стало по-настоящему страшно. Он вдруг понял, что странный узкоглазый человек убьет его. Задушит, порвет ногтями, перегрызет зубами горло. Максим понял, что перед ним не человек даже, а какая-то жуткая бездушная машина, получающая удовольствие от разделывания чужой плоти. И тогда он закричал — громко, визгливо. Это был вопль жертвы, попавшей в когти хищника.
