Марина легонько тронула его за локоть, словно искала его взгляда. Турецкий посмотрел на девушку.
— Помнишь, ты говорил, что хочешь, чтобы мы снова встретились?
— Помню. Ты сказала, что встреча может быть только случайной, потому что ты веришь в судьбу.
Александр Борисович усмехнулся.
— Ты смеешься? — спросила Марина. — Глупый довод, я согласна. Поэтому я тебе и позвонила. Я поняла, что не могу без тебя. Поняла, что если не увижу тебя перед отъездом, мне будет очень… очень плохо. Пожалуйста, не отворачивайся. Я хочу видеть твои глаза.
— После твоих пророчеств я просто боюсь смотреть тебе в глаза, — насмешливо сказал Александр Борисович. Однако, несмотря на кажущееся безразличие, голос у него был слишком нервный и натянутый. Турецкий понял, что не может справиться со своим голосом, и еще больше разозлился на себя.
— Ты обижен, я вижу, — со вздохом сказала Марина. — Вот только не понимаю, за что.
— А что тут понимать? — в сердцах проговорил Турецкий. — У тебя какая-то тайная жизнь, в которой для меня нет места.
Лицо Марины стало грустным.
— Все не так, как тебе кажется, — сказала она, нервно покусывая губы. — Когда-нибудь… очень скоро… я все тебе расскажу. А сейчас не могу.
— У тебя проблемы?
Марина покачала головой:
— Нет. Просто моя работа… она отнимает у меня слишком много времени и сил.
— Много заказов на строительство домов? Откажись от половины, — небрежно сказал Турецкий.
— Не могу. Это от меня не зависит.
Турецкий снова отвернулся. Лицо женщины притягивало его, как магнит, и Турецкому было досадно, что это так. Он чувствовал себя под ее взглядом слабым и беспомощным.
— Ты по-прежнему прячешь от меня глаза, — сказала Марина. — Что ж, я сказала тебе все, что хотела. Теперь мне пора. — Она выждала несколько секунд и спросила: — Ты даже не хочешь поцеловать меня на прощание?
— Нет, не хочу, — ответил Турецкий.
— Ладно. Тогда прощай. — Она повернулась, чтобы идти, но вдруг остановилась и обернулась. — Можно я позвоню тебе, когда вернусь в Москву?
— Как хочешь, — пожал плечами Александр Борисович.
— Тогда позвоню. — Она улыбнулась, неловко махнула ему рукой, повернулась и зашагала в сторону метро.
* * *
— Ну? — нетерпеливо спросил Турецкий, прижимая трубку к уху.
— Ничего не получилось, — уныло ответил Плетнев. — Она свернула в переулок и как в воду канула. Словно растворилась в воздухе. Я ничего не смог поделать.
— Черт, — проворчал Александр Борисович. — Или эта девушка призрак, или у тебя профессиональные проблемы.
— Александр Борисыч, ты же знаешь, что «наружка» — мой конек, — обиженно проговорил в трубку Плетнев. — Она не простая девушка. Готов поклясться чем угодно, что ее учили уходить от слежки.
— Кто же она, по-твоему? Секретный агент? Шпион?
— Не знаю, но думаю — что-то вроде этого. Она появляется ниоткуда и исчезает в никуда. Она не оставляет следов. Она меняет имена и личности, разбирается в архитектуре, философии и преферансе. Уверен, что если бы речь зашла о ядерной физике, ей бы и тут нашлось, что сказать. Попахивает спецподготовкой, тебе не кажется? Да еще эта гадость, которую она подсыпала мне в кофе!
— Ты, кстати, позвонил в лабораторию?
— В том-то и дело. Эксперты ничего не нашли. Но там точно что-то было. Какая-то психотропная дрянь.
— Ты уверен, что это была та самая чашка?
— Конечно! Хотя… В принципе она легко могла подменить чашку, пока я был в отключке. Точно! Она специально так сделала, чтобы сбить нас с толку и выставить меня дураком!
Турецкий подумал и сказал:
— В принципе это возможно. Ладно, я попробую что-нибудь разузнать о ней по своим каналам. А насчет того, что ты ее упустил… Особо не парься. Это со всеми бывает. Ты с Ириной давно говорил?
— Недавно. С ней все в порядке.
— Ну-ну. Будешь с ней говорить, передавай привет от «бывшего».
24
Александр Борисович вошел в кафе и поискал глазами Яковлева. Тот заметил Турецкого первый и махнул ему рукой. В кофейне было сильно накурено и шумно, но генерала Яковлева это, похоже, не смущало. Выглядел он довольным.
— Саня, привет!
Владимир Михайлович приподнялся со стула и пожал Турецкому руку.
— Поешь со мной?
— Нет, Володь, я сыт.
— Ну смотри. Тебя не смутит, если я во время разговора буду есть? Я сегодня не завтракал, так что…
— Что за церемонии, Володь? — сказал Турецкий, усаживаясь. — Когда это меня смущало?
— Ну отлично!
Яковлев подцепил с тарелки кусок бифштекса и отправил его в рот.
— В общем, дело такое, — начал он, усердно работая челюстями. — Я направил пару толковых ребят в ГИЦ, но они не нашли там никого похожего на твою Марину Соловьеву. Зеро. Пусто. Никакого следа.
— Это все? — осведомился Александр Борисович, прищуривая глаза.
Яковлев тряхнул головой:
— Нет. Ты говорил, что видел ее в толпе проституток на трассе, так?
— Да. Я тебе даже точные координаты указал.
— Да-да, помню. Так вот, вчера вечером одну из проституток убили недалеко от этой точки. Сначала задушили, потом расчленили.
Сигарета застыла в руке у Турецкого.
— И это не в первый раз, — продолжил Владимир Михайлович, уминая бифштекс. — Три месяца назад еще одна из проституток была убита. И таким же точно образом. Задушили, расчленили, разбросали. Тело в одном месте, голову — в другом, руки — в третьем. Искали части тела с собакой.
Александр Борисович сидел мрачнее тучи.
— С сутенершей уже беседовали?
— Конечно. И в прошлый раз, и в этот. Но информации никакой. «Ничего не видела, ничего не знаю, я честная женщина, и оставьте меня в покое». Примерно так.
— Гм… — Турецкий наконец закурил и задумчиво скосил глаза на пылающий кончик сигареты. — Так-так. За Плотниковым кто-нибудь следил?
Начальник МУРа покачал головой:
— Нет. Не смогли «изыскать ресурсов».
— Черт знает что такое, — проворчал Александр Борисович.
— Ну, ты же знаешь, какая напряженка у нас с людьми. Парни из оперативного с ним уже встречались. Плотников утверждает, что провел весь день на даче с семьей.
— Семья подтверждает?
Яковлев хмыкнул.
— А куда ж она денется. После того как Плотникова выпустили из СИЗО, у них в семье мир и покой. Супруга с него пылинки сдувает, а он с нее. Идеальная семья.
