— Вы правы, — проговорила она тихим, несчастным голосом. — Главное, чтобы вы ее нашли. Я бы все за это отдала.
Турецкого тронули слова женщины.
— Вы были очень близки? — мягко спросил он.
— Она мне была ближе, чем сестра. Если вы ее не найдете, я никогда себе не прощу.
— Но вы ни в чем не виноваты. Вы пытались остановить ее.
— Значит, плохо пыталась, — со вздохом ответила Людмила.
Турецкий с Плетневым вновь переглянулись.
— Людмила, — снова заговорил Александр Борисович, — попытайтесь вспомнить, Марина не упоминала при вас о чем-нибудь, что помогло бы разыскать этого Родиона?
Женщина покачала головой:
— Нет.
— Фамилия, отчество, улица, на которой он живет, номер машины…
— Есть! — сказала вдруг Люда. — Номер машины! Она посылала мне его по смс! Как я могла забыть? — Людмила полезла в сумочку за телефоном, приговаривая: — Господи, лишь бы сообщение все еще было в памяти.
Пока она доставала телефон и щелкала пальцем по кнопкам, Турецкий молча курил. А Плетнев следил за ее суетливыми движениями спокойным, даже чуть рассеянным взглядом.
— Вот! — сказала Людмила, поднимая кверху телефон. — Есть номер! Первое в списке сохраненных. Завтра оно бы уже было стерто. Тут марка машины — «мазда» и номер. Правда, не весь, — добавила она вдруг и снова приуныла. — Черт, первой цифры не хватает. Видимо, она осталась в предыдущем сообщении.
— Вы уверены, что оно стерто? — уточнил Александр Борисович.
— Да, — уныло ответила Людмила.
— Продиктуйте, пожалуйста, те цифры, что сохранились.
Людмила поднесла телефон к глазам и четко, чуть ли не по слогам, продиктовала номер.
Турецкий быстро записал их в блокнот.
— Как думаете, можно будет разыскать эту машину? — взволнованно спросила Людмила.
— Попробуем, — ответил Александр Борисович. — У вас есть фотография Марины Соловьевой?
— Конечно! Я уже отдала ее вашему начальнику.
При слове «начальник» уголки губ Турецкого слегка дрогнули, а Плетнев едва заметно покраснел. Он поспешно достал из ящика стола снимок и протянул его Александру Борисовичу.
— Благодарю вас, господин начальник, — с улыбкой сказал Турецкий.
— Не стоит благодарности, товарищ подчиненный, — в тон ему ответил Плетнев.
Турецкий, прищурившись, взглянул на снимок, некоторое время изучал его, затем перевел взгляд на Людмилу и спросил:
— Это вы в тренажерном зале?
— Да, — кивнула Людмила. — Мы вместе занимались фитнесом. Там и познакомились.
— Давно?
— Месяца три назад.
Лица Турецкого и Плетнева вытянулись от удивления.
— То есть, вы с Мариной знакомы всего три месяца? — уточнил Александр Борисович.
— Ну да. А что? Вам кажется, что это мало?
— Для такой крепкой дружбы, как у вас, маловато, — заметил Турецкий. — Я думал, вы дружите с детства. В крайнем случае, с юных лет.
— Иногда люди дружат всю жизнь, а потом с легкостью предают друг друга, — сухо сказала Людмила. — А иногда людям хватает и одного дня, чтобы почувствовать необыкновенное душевное родство.
— Да-да, конечно, — кивнул Александр Борисович, не желая обижать девушку.
— В жизни всякое бывает, — поспешно поддакнул и Плетнев. — Мы вот с Александром Борисовичем тоже дружим не с детства и не с юности, а случись что — встанем друг за друга горой. Так ведь, Александр Борисович?
— Безусловно, — усмехнулся Турецкий. — Людмила, — снова обратился он к девушке, — скажите, а вы знакомы с родственниками Марины?
Шилова покачала головой:
— Нет. Я никогда не видела никого из ее родственников.
— А вы знаете, как с ними связаться?
Девушка снова покачала головой:
— Нет. Она вроде говорила, что родителей у нее нет. Я не стала уточнять, потому что видела, что это для нее неприятная тема.
— Так. Ясно. Ну а… где она работает, эта Марина Соловьева?
— Работает? — удивленно переспросила Людмила. — Она нигде не работает. Муж при разводе оставил ей неплохое наследство, поэтому Марине незачем работать.
— А вы знали ее мужа? — уточнил Турецкий.
Однако Людмила и на этот раз покачала головой:
— Нет. Она с ним развелась еще до знакомства со мной.
Плетнев кашлянул в кулак и спросил:
— Расскажите, при каких обстоятельства вы с ней познакомились?
— Познакомились? — Людмила пожала плечами. — Да как все знакомятся, так и мы. Она записалась к нам в клуб на фитнес, и мы стали встречаться три раза в неделю. Потом пару раз зашли после фитнеса в кафе. Вот так и подружились.
— А дома вы у нее были?
— Конечно, была! И не раз. Однажды даже переночевала у нее. Вот только…
— Что? — прищурился Плетнев.
— Это не совсем ее квартира. Вернее — совсем не ее.
— Как это?
— В ее настоящей квартире уже полгода идет ремонт, а эту… ну, ту, в которой я была… Марина снимает.
— А других ее подруг вы знаете?
— У Марины не было… то есть, нет других подруг. Она очень трудно сходится с людьми, она сама мне об этом рассказывала. Даже удивлялась, что мы с ней так быстро подружились. А почему вы спрашиваете?
Плетнев посмотрел на Турецкого, ища поддержки. И поддержка пришла.
— Видите ли, Людмила, — довольно сухо заговорил Александр Борисович. — Вы познакомились с Мариной всего три месяца назад. Вы ничего не знаете о ее родственниках, не видели ни ее бывшего мужа, ни других ее подруг. Вы даже не знаете, где она прописана. Вы ведь не заглядывали в ее паспорт?
— Нет, конечно! — возмущенно воскликнула Людмила.
— Значит, вы даже не знаете, настоящее ли это имя — Марина Соловьева. Она с таким же успехом может быть и Авдотьей Смирновой. Или, скажем, Викторией Кац.
— Что вы мне голову пудрите, — возмутилась Людмила. — Какая еще Кац? Я точно знаю, что она — Марина Соловьева.
Турецкий вздохнул.
— Людмила, ну вы ведь взрослый человек. Неужели вы сами не видите абсурда ситуации. Ваша Марина могла просто съехать с квартиры и вернуться туда, откуда она приехала.
— Но я была у нее в квартире! Квартирная хозяйка сказала, что Марина никуда не съезжала. И вещи ее там!
— Это несколько меняет дело, — неохотно заметил Александр Борисович. — Но ненамного.
Людмила некоторое время молча смотрела на Турецкого. Затем прищурила глаза и резко спросила:
