Я быстро прочитала инструкцию, чтобы действовать увереннее.
Я не очень хорошо отношусь к лей-линейной магии, потому что получила
классическое образование по более медленной, хотя не менее мощной магии земли.
В ней используются зелья и амулеты, а энергия для работы заклинаний берется у
растений, а они уже питаются ею от лей-линий. Они ее фильтруют и смягчают,
поэтому магия земли не так опасна и действует медленнее, чем магия лей-линий,
но достает дальше — изменения, созданные магией земли, обычно реальны, а не
иллюзорны, как добрая половина лей-линей ной магии. К примеру, подобрав
подходящее заклинание земной магии, я могла бы стать ниже ростом, а не казаться
ниже ростом.
В лей-линейной магии для извлечения из линий энергии с Целью
изменения реальности используются ритуалы и песнопения, отчего магия этого вида
действует быстрее и резче, но черных колдунов лей-линий раз в десять больше,
чем черных колдунов земли. Если не считать случаев, когда приличной долей
безвременья закорачивают нервную систему изменяемого, эти изменения — иллюзии,
и могут быть преодолены силой воли.
Мой отец, пока был жив, постарался направить меня к магии
земли. С этим решением я полностью согласна, но у меня есть и кое-какое умение
работать с лей-линиями, и если оно поможет мне перестать чихать, что в том
плохого? И, собираясь заняться белыми чарами, лежащими передо мной, я решила,
что это заклинание пятисотого уровня вполне в моей власти.
Довольная, я стала собирать необходимые предметы.
— Белая свеча, — бормотала я про себя, мельком
вспомнив пачку именинных свечек у меня в сумке, которую я прихватила вместе с
вином из сирени. Но потом я вытащила из ящика с вилками и ножами — там она у
меня хранится — свечку, которую уже зажигала пару раз. Она благословенная, что
даже лучше. — Одуванчик? — Я вопросительно посмотрела на Дженкса.
— Сейчас будет, — ответил он, радостно взлетая с ковша
и выскакивая в дыру для пикси в москитной сетке кухонного окна.
У меня были прошлогодние сушеные одуванчики, но я знала, что
Дженксу приятно будет мне что-нибудь собрать.
Он вернулся почти сразу, неся влажный от росы нераскрывшийся
цветок. Отогнав от окна детишек, он положил одуванчик рядом с кособокой
пентаграммой, которую я начертила на переносной грифельной доске. Она размером
с лэптоп, и у нее есть крышка, защищающая ее при переноске.
— Спасибо, — сказала я, и он кивнул, вспорхнул и
приземлился на учебнике.
— Будешь ставить круг? — спросил он несколько
беспокойно, и когда я кивнула, добавил: — Я… это… посмотрю с подоконника.
Пряча улыбку, я сдвинула все барахло на одну половину стола,
чтобы можно было и работать, и видеть Дженкса.
— Лекарственное заклинание, — пояснила я. —
Зачем рисковать?
Дженкс промычал что-то неопределенное. Я знала, что он не
любит смотреть на меня, когда я под воздействием линии. Он говорит, что тогда в
моей ауре появляется тень, которой обычно нету. А мне работать с линиями не
нравится потому, что волосы электризуются, развеваются на ветру, который будто
всегда дует в безвременье.
У меня заранее зачастил пульс, и я глянула на часы. Еще
далеко до полуночи — времени навалом. Белой магией можно и после полуночи
заниматься, но зачем испытывать судьбу?
Захватив пригоршню соли, я посыпала вытравленную в линолеуме
линию.
У Дженкса быстро зашевелились крылья, когда я потянулась
сознанием и коснулась маленькой и редко используемой лей-линии, идущей через
кладбище позади церкви. Вдохнула я резко, но когда выдохнула, потоки энергии
уже были уравновешены. Легкое покалывание в пальцах и тяжесть в середине тела
подсказали мне, что ци у меня заполнено, и я не стала брать из линии больше,
чтобы голова не закружилась. Того, что есть, мне хватит на заклинание.
Испытывая неловкость, я повела плечами, будто пытаясь
поудобнее надеть на себя новую кожу. Раньше я ждала несколько секунд, пока силы
не уравновесятся, а теперь, с практикой, почти ничего не замечала. Волосы уже
парили в воздухе, пришлось их приглаживать, и кожу покалывало над
сокращающимися мышцами. Если хочется, можно открыть второе зрение и увидеть
безвременье, наложенное на реальность. Только меня всегда от этого жуть берет.
— Упс! — сказала я про себя, вспомнив, что еще не
зажгла свечку. Подойдя к плите, я включила горелку, бамбуковой шпажкой подожгла
фитиль свечи с ванильным запахом, которой я очищаю воздух, когда что-нибудь
пригорит. Помахала шпажкой в воздухе, чтобы загасить, осторожно поставила свечу
в центре стола и сбросила босоножку с ноги.
— Дженкс, где твоя кошка? — спросила я, не желая, чтобы
она оказалась заперта в круге со мной.
— Здесь. Киса, киса! — позвал он, и она появилась,
мурлыча, в проеме арки. Она облизывала губы, но Дженкс не волновался.
— Rhombus, — тихо сказала я, босой ногой дотрагиваясь
до соляного круга. Это латинское слово запустило выученную тяжелым трудом
цепочку мысленных действий, которые свели пятиминутную подготовку и собственно
постановку круга к какому-то мгновению. Я заставила себя не вздрогнуть, когда
круг замкнулся со щелчком. Дженкс завертел крыльями, молекулярной толщины слой
безвременья встал между нами завесой, не выпуская наружу мои воздействия, пока
я буду работать над лей-линейными чарами медицинского класса. Я импульсивна, но
я не дура.
Вошла на мягких лапках Рекс, стала тереться о барьер, будто
он был измазан кошачьей мятой. Я бы могла принять это за знак, будто она хочет
быть моим фамилиаром — если бы она не пускалась наутек каждый раз, когда я
пытаюсь взять ее на руки.
По моему пузырю поплыла противная черная испарина демонской
грязи, обесцвечивая жизнерадостный золотистый цвет моей ауры. Это было
визуальное отображение дисбаланса, которое несла я в своей душе, напоминание о
долге, в который я влезла за то, что выкручивала реальность в состояние, очень
далекое от равновесного. Настолько далекое, что сама становилась волком или
заставляла Дженкса вырасти до размеров человека. Это обесцвечивание было
ерундой по сравнению с тысячей лет дисбаланса из-за демонских проклятий,
которое несла на себе Кери, но все равно оно мне не нравилось.
Вся зачерпнутая мною энергия безвременья, кроме ничтожной
доли, ушла в поддержку круга, но я ощущала покалывание новой просачивающейся
внутрь силы. Ее запас так и будет нарастать, пока я не отпущу линию совсем.
Говорят, что многие ведьмы теряли рассудок при попытках растянуть вместимость
своего ци, давая давлению подняться выше, чем они могли выдержать, но у меня,
когда ци переполняется, энергия может сворачиваться в голове. На это способны
демоны и их фамилиары, а по эту сторону лей-линий этим искусством владеем
только мы с Кери, и то, что мы пережили встречу с Алом, не лишившись этого
знания, не входило в его намерения. Основам меня научила Кери, но именно Ал
расширил мое умение терпеть и сделал это искусство моей второй натурой —
обрушивая на меня изматывающее количество боли.
