— Пряжек и застежек? — переспросил он, открывая
телефон. — Тоже может подойти. — И в телефон, уже без улыбки: — Фелпс
слушает.
Я села поудобнее, радуясь даже мыслям о предстоящем вечере.
— Да, Айви, — говорил Кистей. — Что
стряслось?
Я вспомнила о своем телефоне и достала его. Черт, четыре
звонка пропустила. Но номер был незнакомый.
— Рядом со мной, — сказал Кистей, поглядев на
меня, и моя озабоченность стала сильнее. — Да, конечно, — добавил он и
протянул трубку мне.
Боже мой, ну что еще?
С ощущением, будто услышала удар первого сапога в стену, я
сказала:
— Что случилось? Дженкс?
— Нет, — ответила Айви. — Это твой вервольф.
— Дэвид? — промямлила я, а тем временем Кистей
заезжал на парковку автошколы.
— Он пытается с тобой связаться, — сказала Айви
тревожным и озабоченным голосом. — Он говорит — ты готова слушать? —
что он убивает женщин и не помнит потом. Слушай, ты бы ему позвонила? Он за
последние три минуты звонил дважды.
Я хотела засмеяться — но не могла. Убийства вервольфиц,
которые пытается скрыть ОВ. Демоница, громящая мою гостиную в поисках фокуса.
Ой, хреново…
— О'кей, — сказала я. — Спасибо. Пока.
— Рэйчел?
У нее голос изменился. Я была расстроена, и она это знала. Я
попыталась успокоиться, сделав глубокий вдох.
— Да?
Она помедлила, и я поняла, что скрыть свой страх мне не
удалось, но она знала, что как бы там ни было, а я не брошусь в панике бежать.
Пока что.
— Поосторожнее, Рэйчел, — сказала она сдавленным
голосом. — И зови меня сразу, если нужна буду.
Мне стало немного легче. Хорошо, когда есть друзья.
— Спасибо, обязательно,
Я нажала отбой, глянула в выразительные глаза Кистена,
ждущего объяснений, и тут же вздрогнула — лежащий у меня на коленях телефон
завибрировал. Задержав дыхание, я подняла его и посмотрела на номер. Дэвид —
теперь я его узнаю.
— Ты возьмешь трубку? — спросил Кистей, не снимая
рук с руля, хотя мы уже припарковались.
Через одно место на стоянке я увидела девушку, захлопнувшую
дверь маминого минифургона. Размахивая конским хвостом и непрерывно шевеля
губами, она болтала, направляясь с подругой в здание школы. Они скрылись за
стеклянной дверью, и женщина за рулем вытерла глаза и посмотрел а в зеркало
заднего вида. Кистен наклонился вперед, загораживая мне вид. Снова задрожал
телефон — я его открыла, невесело улыбнувшись.
Почему-то я заподозрила, что сегодня в автошколу не попаду.
Глава 8
Дэвид взял стакан воды из-под крана, и рука у него едва заметно
дрожала. На секунду он прижал стакан ко лбу, успокоился, собрался, потом отпил
и поставил на ясеневый кофейный столик, стоящий перед нами.
— Спасибо, — сказал он, поставил локти на колени и
уронил голову на руки.
Я потрепала его по плечу и чуть отодвинулась от него по
Дивану. Кистен стоял возле телевизора, спиной к нам, и разглядывал в освещенном
запертом шкафчике собранную Дэвидом коллекцию клинков времен Гражданской войны.
Едва заметный запах вервольфа, никак не неприятный, щекотал мне ноздри.
Дэвид был совершенно раздавлен, и я делила внимание между
этим трясущимся человеком в офисном костюме и его аккуратным и явно холостяцким
таун-хаузом. Он насчитывал обычных два этажа, вся обстановка, как и сам дом,
пяти- или десятилетнего возраста. Наверное, даже ковровое покрытие не меняли.
Интересно, этот дом принадлежит Дэвиду или он его снимает?
Мы сидели в гостиной. По одну сторону за зеленой буферной
зоной расположилась парковка, по другую через кухню-столовую можно было выйти
на широкий общий двор — другие дома настолько далеко, что определенную степень
уединения гарантировало само расстояние. Стены были толстые, а потому здесь
было тихо. Добротные обои коричневых и бежевых тонов свидетельствовали, что
Дэвид клеил их собственноручно. Значит, владелец, решила я, вспомнив, что как
инспектор «Верстраха» он получал очень неплохие деньги, вытягивая из
неразговорчивых владельцев полисов истинные истории — отчего это у них
рождественская елка вдруг вспыхнула и сожгла всю гостиную.
Жилище было островком покоя и мира, но сам вервольф был
совершенно измочален. Дэвид — одиночка, обладающий личной силой и харизмой
альфа-самца без его обязанностей и ответственности. Строго говоря, я и есть его
стая — взаимовыгодное соглашение на бумаге, которое помогло Дэвиду не быть уволенным,
а мне дало возможность получить страховку по невообразимо низкой цене. В этом и
состояли наши отношения, но я знаю, что Дэвид пользовался мною как жупелом,
чтобы отпугивать вервольфиц, лезущих в его жизнь.
Мой взгляд упал на толстую черную книжечку рядом с
телефоном. Очевидно, это его не сдерживало, когда дело доходило до романов. Черт
побери, надо бы ему резинкой эту книжицу перехватывать, чтобы не раскрывалась.
— Лучше стало? — спросила я, и Дэвид поднял
голову. Карие глаза красивого темного оттенка расширились от долгого страха, „и
на его лице смотрелись как чужие. У него отличное поджарое тело, созданное для
бега, скрытое удобным костюмом. Ясно, что он собирался к себе в офис, когда
что-то такое случилось, и меня тревожило, что это «что-то» привело его в такое
состояние. Не знаю никого столь уравновешенного, как Дэвид.
Его ботинки под кофейным столиком сияли, сам он был чисто
выбрит — ни намека на черную щетину на загорелой и даже грубоватой коже. Я его
видела в длинном до земли плаще и широкополой шляпе когда-то, когда он за мной
следил, и был он тогда похож на Ван Хельсинга: пышные черные волосы, длинные и
волнистые, и густые брови. И уверенности в себе у него было не меньше, чем у
этого вымышленного персонажа, но вот сейчас эта уверенность поколебалась от
тревоги и беспокойства.
— Нет, не стало, — ответил он, и его тихий голос
сверлил мне уши. — По-моему, я убиваю своих подруг.
Кистен повернулся — я протянула руку, останавливая его,
чтобы он какой-нибудь глупости не сказал. Дэвид прежде всего уравновешен, а
работа страхового инспектора требует быстроты и сообразительности. Дэвида очень
трудно застать врасплох, и если он думает, что убивает своих подруг, значит,
для такой мысли есть причина.
— Рассказывай, — предложила я, сидя рядом с ним, и
Дэвид медленно перевел дыхание, заставил себя сесть прямо, пусть даже на краю
дивана.
— Я пытался найти подругу на эти выходные, — начал он,
поглядев на Кистена.
— На полнолуние? — перебил его Кистен, заработав
укоризненный взгляд и от меня, и от Дэвида.
— Полнолуние только в понедельник, — ответил
оборотень. — И я не сопляк-первокурсник из тех, что нанюхаются дури и
громят твой бар. Я в полнолуние владею собой не хуже тебя.
