Он поднял руку, и я замолчала.
— Когда во мне это проклятие, Серена и Калли могут перекидываться
без боли. Ты действительно хочешь их этого лишить? Да и ничего страшногоiЯ не
хотел заводить стаю, но…иногда наши решения от нас не зависят. Это проклятие
принадлежит вервольфам. И оставь его там, где оно сейчас, — сказал он
твердо, заканчивая этот разговор.
Я привалилась к спинке дивана и оставила эту тему. Дэвид
опустил голову, успокоился. Он выиграл этот спор и знал это. Айви глянула на
меня — Дженкс, раздавая газировку, что-то шепнул ей на ухо, и вопросительное
выражение сменилось улыбкой. Взяв две пластиковые чашки, она подошла и села у
бильярдного стола, откуда ей все были видны.
— Выпить чего-нибудь хочешь, Рэйчел? — спросил
Дэвид, и Айви подняла чашку, показывая, что уже налила мне что-то.
— Вон у Айви, — ответила я, и он коснулся моей руки
и пошел посмотреть, что хочет Кизли.
Я пить не хотела, но подошла к Айви, присела на стол рядом с
ней. Она приподняла тонкие брови и молча протянула мне чашку. Я мельком глянула
ей на шею — Пискари ее укусил так аккуратно, что раны зажили почти без шрама.
Моя шея до сих пор была с виду месивом шрамов и, похоже, такой и останется. Но
мне все равно. Душа у меня черная, так пусть и внешность соответствует.
Пискари был мертв уже две недели, и мелкие камарильи
наседали друг на друга, выясняя, кто же теперь будет мастером Цинциннати. Траур
уже почти кончился, и все Цинциннати готовилось к битвам и играм за власть.
Матушка Айви имела неплохие шансы на трон, что отнюдь не наполняло меня
уверенностью. Хотя в список доноров Айви не войдет, на нее наверняка навалится
множество невидимых миру обязанностей. Все вампиры П искари собрались под ее
начало: если верх возьмет другая камарилья, их жизнь не будет стоить тех
виноградных листьев, в которые покойный заворачивал сэндвичи с бараниной. Айви
говорила, что ее это не волнует, но ее это явно мучило.
Сейчас она прокашлялась, предупреждая меня, и я убрала руку
от шеи, пока случайно не включила шрам резонировать на ее феромоны. Запах от
бильярдного стола поднимался вокруг меня — сочетание аромата вампиров, дыма
сигарет и пролитого пива, и вспомнилось, как я гоняла шары в тихом пустом
дансинге, ожидая, пока Кистен закроет заведение и начнется наш вечер.
Снова перехватило горло, и я поставила стакан.
— Хороший стол, — сказала я несчастным голосом.
— Рада, что тебе понравилось. — Голова Айви была возле
моего плеча. Айви заморгала, но на меня не посмотрела. — Подарок тебе на
день рождения от меня и Дженкса.
Дженкс взлетел в стрекоте крыльев.
— С днем рождения, Рэйчел! — крикнул он с деланным
весельем. — Я хотел подарить тебе лак, меняющий цвет ногтей, но Айви
решила, что это тебе больше понравится.
Непролитые слезы застилали мне глаза, но черт побери, не
буду я плакать. Я вытянула руку и провела пальцами по грубому сукну. Со швами.
Как я.
— Спасибо.
— Черт побери, Айви! — Дженкс взмыл от меня
зигзагом. — Я ж тебе говорил, что ты это плохо придумала? Смотри, она
плачет!
Я хлюпнула носом и оглянулась тревожно: заметил только
Кизли.
— Да нет, — сказала я чуть сдавленно. — М не
очень нравится. Спасибо.
Айви взяла себе чашку, молчаливая, с сочувственно-несчастным
видом. Мне не надо было ничего говорить. И не могла я. Каждый раз, как я эти
две недели пыталась ее утешить, она сбегала. До меня дошло, что лучше всего
глянуть ей в глаза и отвернуться, а язык держать за зубами.
Пикси в молчаливом сочувствии опустился ей на плечо, и я
увидела, что ее отпустило напряжение.
Пусть этот бильярд номинально был мой, но я понимала, что
для Айви он значит больше. Это было единственное, что она взяла, помимо праха
Кистена. И тот факт, что она отдала его мне, было подтверждением: она понимает,
что дорог он был нам обеим и что мои страдания не меньше, чем ее.
Боже мой, как же мне его не хватает.
Лед в моем стакане сдвинулся и полез в нос, когда я поднесла
его к губам глотнуть. Нет, плакать я не буду. Хватит. Эдден просил меня
приехать поговорить с Фордом насчет моей памяти: «Ради твоего душевного мира,
не для расследования», — сказал он. Но я не поеду. Пусть потеря памяти
была на меня наведена, но раз ушла память, то пусть не возвращается. Только сильнее
станет боль. ФВБ попыталось переть против системы и выяснить, кто организовал
сделку между Пискари и Алом, и так выйти на убийцу Кистена, но уперлось в
тупик.
Мои невеселые размышления прервал звонок в дверь, и я
дернулась.
— Я открою, — сказала я, отлипая от стола и идя к
двери. Надо чем-то себя занять, а то разревусь.
— Кери, наверное, — сказал Дженкс с моего плеча. —
Ты поторопись — пирог и дождь не слишком хорошо уживаются.
Я не могла не улыбнуться, но улыбка застыла и исчезла, когда
я распахнула дверь перед Квеном. Его «бэха» стояла у тротуара, урча двигателем.
Я вспомнила убитых вервольфов, и во мне вскипела злость. Слишком много народу я
видела в морге. И не хочу я так жить. Трент мерзавец и гнусный убийца, стыдно
должно быть Квену на него работать.
— Здравствуй, Квен, — сказала я, рукой перекрывая
вход. — А кто тебя пригласил?
Квен шагнул назад, явно пораженный тем, что увидел меня. Он
заглянул мне за спину, где веселился народ, потом снова на меня. Прокашлялся,
похлопывая по конверту, который держал в руках. Дождь поблескивал на его
плечах, но его это совершенно не трогало.
— Я не знал, что у вас тут междусобойчик. Мне только
поговорить секунду с Дженксом, и я уеду.
Он задержал взгляд на моей голове, улыбнулся, и я сорвала с
себя шляпу Кери.
— Как, даже вокруг пирога не попляшешь? — сказала
я резко, делая движение схватить конверт.
Я возьму эти деньги и найму адвоката, чтобы засадить его в
тюрьму к Тренту, без разрешения выйти под залог.
Квен убрал конверт так, чтобы мне не достать, лицо его скривилось
от досады.
— Это не твое.
Пиксенята стали собираться у двери, и Дженкс заверещал на
них так, что уши у меня заболели.
— Привет, Квен! Это мне? — спросил он, когда
детишки со смехом разлетелись.
Эльф кивнул, и я подбоченилась, ушам своим не веря.
— Меня опять хотят кинуть? — спросила я возмущенно.
— Мистер Каламак не собирается платить за свой арест.
— А за то, что он до сих пор еще дышит?
Тут Квен утратил свой праведный гнев, усмехнулся, потирая
рукой подбородок, и качнулся на каблуках.
— А наглости тебе не занимать, Морган.
— Потому и жива, — буркнула я мрачно и вздрогнула,
когда увидела Рекс у подножья лестницы на колокольню. Она смотрела на меня, не
мигая. Брр, жуткая кошка.
