Форд снова посмотрел на амулет, снял его с шеи и положил на
стол.
— Амулет реагирует не на нее, а на меня. В определенном
смысле. Я нахожусь здесь не для выяснения, не лжет ли миз Морган. Моя цель —
помочь ей восстановить, что можно, из ее искусственно заглушённой памяти с
целью найти мистера Фелпса.
Я ощутила прилив чувства вины, и его лей-линейный амулет
блеснул на миг серо-синим.
— Если она позволит это сделать, — добавил он,
пальцами шевеля металлический диск. — Чем дольше мы будем ждать, тем
меньше она вспомнит. Нас сильно поджимает время, особенно если мистер Фелпс в
беде.
Айви закрыла глаза и пыталась скрыть эмоции.
— Рэйчел, он погиб, — шепнула она. — А бюро
пытается найти его, используя твою надежду, и облегчить себе работу. Это
нехорошо.
— Неизвестно, погиб он или нет, — возразил Эдден, и
меня пробрало холодом, когда Айви открыла глаза. Они были черны от душевной
боли.
— Я не буду этого слушать, — сказала она, встала и
вышла. Я замерла.
Дженкс неуверенно покружил надо мной и вылетел следом. На
меня пахнуло ароматом кофе, я встала налить себе кружку и заодно налила еще две
для Форда и Эддена. Первый глоток согрел меня как бальзам, освежил, как легкий
ветерок из окна. Может, и правда что-то есть в этих вставаниях на рассвете.
— Что я должна сделать? — спросила я, ставя кофе
перед гостями и садясь.
Форд улыбнулся коротко, но искренне:
— Не наденете вот это?
Амулет лег ко мне в руку, и я почувствовала, как гудит в нем
безвременье, тянет, будто хочет вынуть его у меня из рук.
— Что он делает?
Форд еще не выпустил из пальцев амулет, и я, почувствовав
прикосновение его пальцев, подняла глаза в изумлении. Губы его дернулись в
улыбке, когда амулет у меня в руке поменял цвет на нежно-лиловый. В этих
изменениях была система.
— Ваш друг был прав: это визуализация ваших
эмоций, — сказал он, и я поежилась. Догадалась, что мог значить лиловый
цвет, и заставила себя мыслить абсолютно по-пуритански, когда надела его себе
на голову. В отличие от амулетов земной магии, этому достаточно было находиться
в пределах моей ауры, не обязательно касаться кожи.
— Но вы же сказали, что он отзывается на вас, а не на
меня?
У него на лице мелькнуло страдающее выражение и тут же
исчезло.
— Да, так и есть.
Я раскрыла глаза в изумлении:
— Вы хотите сказать, что чувствуете чужие эмоции? Это
правда? Я про такое даже не слышала! Кто вы? От вас не пахнет колдуном.
Эдден усмехнулся про себя, взял свою чашку и отодвинулся в
угол, делая вид, что рассматривает детишек Дженкса за окном.
Форд пожал плечами:
— Думаю, что человек. У моей матери было то же самое,
она и умерла от этого. О других таких никогда даже не слышал. Я пытаюсь как-то
обратить это свойство себе на пользу, а не во вред. Амулет этот нужен для вас,
а не для меня, чтобы вы точно знали, что я о т вас воспринимаю. Сила эмоции
отображается яркостью, а вид эмоции — цветом.
Мне стало слегка нехорошо:
— Но вы ощущаете мои эмоции независимо оттого, есть на
мне амулет или нет? — спросила я, и он кивнул. — Тогда зачем он мне
нужен?
Эдден у окна нетерпеливо шевельнулся. Я поняла, что он хотел
бы нас поторопить.
— Когда мы закончим и вы его снимете, у вас будет
иллюзия, что я больше не слушаю.
Как раз в этот момент влетел Дженкс, хотел сесть ко мне на
плечо, но в последний момент передумал и сел на плечо к Эддену — увидел
выражение моего лица. В словах Форда был смысл — даже если он говорил неправду,
— Но это же ад, — сказала я. — Надо, чтобы
вам кто-нибудь сделал глушитель.
Лицо Форда стало непроницаемым:
— Вы думаете, вы смогли бы?
Я пожала плечами:
— Не знаю.
Карие глаза Форда затуманились, и амулет у меня на шее стал
жемчужно-серым. Форд вздохнул и снова вернулся мыслями в здесь и сейчас.
Я не могла избавиться от мысли, как это ужасно — все время
воспринимать эмоции от всех. Бедняга, подумала я, и амулет стал синим. Форд
приоткрыл рот и подмигнул мне — ясно, что ощутив мою к нему жалость. Амулет
покраснел, и мое лицо вместе с ним. Я потянулась снять его с шеи:
— Это нам ничего не даст.
Форд накрыл мои руки своими, остановил:
— Миз Морган, прошу вас, — сказал он очень
серьезно, и ей-богу, я почувствовала, как амулет в наших руках согрелся. —
Это всего лишь инструмент. На самом деле все мы можем прочесть по лицу куда
больше, чем покажет этот амулет. Это про сто способ превратить в данные такую
туманную материю, как эмоции.
Я вздохнула, мышцы всего тела расслабились, и проглядывающий
между наших пальцев амулет стал нейтральносерым.
— Называй меня Рэйчел.
— Хорошо, — улыбнулся он, — Рэйчел.
Он убрал руки, и стало видно, что диск стал
серебристо-пурпурным. Не гневно-пурпурным, как когда я вспомнила ОВ, а скорее
лиловым. Я нравилась Форду, и когда я улыбнулась, он покраснел смущенно.
Дженкс захихикал, Эдден заворчал:
— Так будем мы работать или нет? — спросил он с
некоторым нетерпением.
Отпустив амулет висеть так, чтобы я его не видела, я
выпрямилась, вдруг обеспокоившись.
— Ты действительно думаешь, что Кистей жив?
Наморщив лоб, Эдден скрестил руки на груди и выпрямился,
откинувшись на спинку стула.
— Не знаю. Но чем быстрее мы его найдем, тем лучше.
Я кивнула, повернулась на стуле и посмотрела на Форда,
ожидая указаний. Когда погиб отец, мама водила меня к семенному психологу, но
сейчас все было по-другому.
Форд так наклонился вперед вместе со стулом, что колени его
смотрели в пол.
— Расскажи, что помнишь, — сказал он по-простому,
сложив руки на столе.
Крылья Дженкса загудели тоном выше и затихли. Я сделала
глоток, закрыла глаза, наслаждаясь ощущением горячего кофе. Было бы легче, если
бы я не смотрела на амулет. Или в глаза Форда. Мне как-то не нравилась мысль,
что он видит все мои эмоции.
— Я его оставила в квартире Ника, а сама поехала
постирать его одежду, — сказала я, чувствуя легкий приступ головной
боли. — До заката оставалось несколько часов, и надо было убрать машину,
пока ее не выследили. Я собиралась вернуться. У меня глада открылись. Если
Пискари не лгал, то я и правда вернулась.
— И что было потом, ты ничего не помнишь?
Я покачала головой.
