С этими словами он повернулся и зашагал прочь.
— Ага, и ангелы рыдают при смерти праведников, —
ответила я ему вслед, пожелав ему про себя найти новую книжку избитых штампов.
С чувством облегчения я потянулась за своей сумкой, все еще находящейся в руках
Гленна. — Отдай, — сказала я, дернув ее на себя.
С визгом шин рванул с места автомобиль, куда сел Денон.
Наклонив голову в раздумьях, Гленн показал мне на автомобиль
ФВБ без опознавательных знаков: большой, черный, с угловато-спортивными обводами.
— Я вас подвезу домой, — сказал он, и я послушно
направилась к машине.
— Трент сказал правду. — Мы с Гленном идеально шли в
ногу. — Не понимаю. Он меня мог отправить за решетку и обыскать церковь,
никуда не торопясь.
Гленн распахнул передо мной дверцу, и я села. Мне была
приятна эта любезность.
— Может быть, он боялся, что его видели, — предположил
вслух Гленн, закрывая мою дверцу.
— А может, он использует нас с Кери как свидетелей
своего алиби, — ответила я, когда Гленн обошел машину и сел за руль. Я поморщилась—вот
больной. Как можно устраивать себе алиби из встречи с такой красавицей, как
Кери, пока кто-то из твоих шестерок засовывает труп в мусорный бак?
Гленн запустил двигатель, и мы подождали, пропуская «скорую»
— едущую медленно и без мигалок.
— Дэвид не будет за это отвечать, — сказала я
решительно, сжимая сумочку, лежащую у меня на коленях. А может, Трент сказал
правду, зная, что фокус у меня с собой, и если на него наложит лапу ОВ, добыть
его станет куда труднее?
— Надеюсь, что вы правы, — ответил Гленн
рассеянно, потому что перед выездом оглядывался в обе стороны главной
дороги. — Очень надеюсь. Потому что если мистер Хью будет обвинен в
убийствах официально, ОВ придет за вами как за соучастником и сообщником, пусть
даже у вас есть алиби. То, что Дэвид позвал вас на помощь — очень нехорошо
выглядит.
Устроившись на кожаном сиденье, я выставила локоть в окно,
таращась в никуда.
— Супер, — прошептала я, никому не адресуясь.
Сволочная у меня жизнь.
Глава 29
У меня веки задрожали и открылись — это Гленн притормозил у
светофора. Проморгавшись, я поняла, что уже почти дома, и выпрямилась, вылезая
из дремоты. Потеплело, и меня просто разморило. Очевидно, отключение зельем на
восемь часов — совсем не то, что здоровый сон. Смутившись, я посмотрела на
Гленна и покраснела, когда он улыбнулся мне — ярко-белыми зубами на фоне темной
кожи.
— Только не говори мне, что я храпела, — пробормотала
я, не представляя себе, как это я позволила себе заснуть. Я же только закрыла
глаза, чтобы собраться с мыслями. Или как-то от всего отвлечься.
— Вы очень мило похрапывали, — сказал он, постукивая по
своей девственно-чистой пепельнице. — Вы оба такие забавные.
Джен кс взлетел в клубе золотых искр.
— Я не сплю! — крикнул он, оправляя на себе одежду и
приглаживая сноп светлых волос над очаровательно круглыми газами. У него хотя
бы было оправдание — он обычно в это время
дня спит.
Часы на приборной доске показывали самое начало третьего.
Отъехав от дома Дэвида, Гленн первым делом привез меня в ФВБ для официального
допроса до того, как ОВ могла бы сделать то же самое в какой-нибудь самый
неудобный для меня момент. Оттуда мы заехали в ОВ подобрать Дженкса и закинули
туда копию моих показаний — все очень мило и законопослушно. Оттуда поехали в морг,
который мне хорошего настроения не прибавил. Наверняка у Гленна было чем
заняться, кроме как возить меня по городу, но так как у меня прав нет, то я
была очень благодарна.
Дэвид остался пока что в тюрьме. Дженкс подслушал его
допрос, и получалось, что Бретт вчера встречался с Дэвидом, разговор шел о
вступлении Бретта в нашу стаю. Это предполагалось для меня сюрпризом, от чего я
просто в слезах была, когда узнала. Вот почему Трент на него вышел. Трент —
гадина, и я выругала себя за то, что некоторые его хорошие дела (вроде того,
что он сегодня подтвердил мое алиби) заставляют меня забывать, что он убийца и
наркобарон. Что-либо достойное он делает только тогда, когда ему выгодно —
например, чтобы создать алиби себе с семи до семи тридцати. Кери права — он
демон во всем, кроме видовой принадлежности.
Найдя какую-то зацепку в законе, ОВ задержала Дэвида без
формального предъявления обвинения. В общем, незаконно, но кто-то сообразил,
очевидно, что фокус вылез наружу, раз волк-одиночка превращает женщин в оборотней.
То есть Дэвид по колено в болоте, и когда я окажусь рядом с ним — только вопрос
времени. Может быть, пока он в тюрьме ОВ, Трент его не сможет убить? Может
быть.
Прости меня, Дэвид. Я ничего такого не хотела.
Меня накрыло прохладной тенью моей улицы, я подобрала сумку
на колени, чувствуя тяжелые контуры фокуса. Прищурившись, я разглядела черный
фургон перед дверью церкви, и кто-то прибивал записку мне на дверь.
— Дженкс, глянь, — шепотом сказала я, и он
посмотрел туда, куда я показала.
Гленн остановился на несколько корпусов автомобиля ближе, и
когда я приоткрыла окно, Дженкс вылетел со словами:
— Сейчас гляну, что там.
Человек с молотком увидел нас уголком глаза и с
подозрительной быстротой сбежал с крыльца к своей машине.
— Мне остаться? — спросил Гленн, ставя машину на
ручной тормоз. Он уже держал в руках карандаш и записывал номера отъезжающего
черного фургона.
Пыльца, которую рассыпал Дженкс, повисший в воздухе перед
запиской, сменила цвет с золотого на красный.
— Непонятно, — пробормотала я, вылезла и затопала вверх
по ступеням.
— Выселил! — Дженкс9 побледнев, крутился в
воздухе, — Рэйчел, Пискари нас выселил! Выселил!
У меня похолодело в животе, я сорвала бумагу с гвоздя.
— А вот хрен ему, — сказала я, пробегая документ.
Размытый второй экземпляр, но все же достаточно ясный. Нам
давалось тридцать дней, чтобы очистить помещение. Церковь
собирались снести под тем предлогом, что она перестала быть освященной, но
движущей силой этой гадости был Пискари.
— Что-то случилось? — спросил Гленн, высовываясь из
машины.
— Рэйч, я не могу! — воскликнул Дженкс. — Я не
могу перевозить семью! Матал и на нездорова… и они же сад выкорчуют!
— Дженкс! — Я подняла руки, хотя и не могла до него
дотронуться. — Все будет хорошо. Обещаю. Мы что-нибудь придумаем. И
Маталина поправится!
Дженкс смотрел на меня большими глазами:
— Я… я…
Он так ничего и не сказал — тихо простонал и метнулся прочь,
за церковь.
