— Ага, — сказала я задумчиво в воздух, насыщенный
смешками пиксенят, и Трент посмотрел на меня заинтересованными зелеными
глазами. Посреди балок кто-то взвизгнул, спихнутый вниз, и у Трента дернулось
веко.
Ощущая некоторое сочувствие, я встала и хлопнула руками в
сторону купола.
— О'кей, поглазели — и хватит. Пора на работу. За
микроволновкой — вощеная бумага, идите полировать колокольню.
Квен вздрогнул, когда детишки Дженкса рухнули вниз
клубящейся массой шелка и высоких бранчливых голосов. Но Джан быстро призвал их
к порядку и, держа руки на бедрах (до боли похоже на Дженкса), выгнал в
коридор.
— Спасибо, Джан, — сказала я. — Ясегодня голубых
соек слышала, поглядывайте.
— Да, миз Морган, — ответил серьезный пикси, потом они
порхнули наружу, и Рекс следом за ними по земле. Из кухни донеслись грохот,
писк, и стало тихо.
Поморщившись, я прислонилась к спинке дивана Айви. Квен
посмотрел на меня вопросительно, а Трент спросил:
— Вы не пойдете смотреть, что они разбили?
Я покачала головой.
—Я… яхотела сказать тебе спасибо, что вчера вмешался, когда
я танцевала с Алом. — Я почувствовала, что краснею. Черт побери, Ал меня
чуть до оргазма не довел у всех на глазах.
Трент глянул на пикси, летающих в боковом дворе — размытыми полосами
на цветном стекле, потом снова на меня:
— Не за что.
Я в неловкости скрестила руки на груди:
— Нет, правда. Ты не обязан был это делать, и я
оценила.
Квен наклонился, устроился поудобнее, и Трент, видя его
свободную позу, тоже стал не таким скованным, хотя по-прежнему выглядел будто
модель хай-класса, сидя за роялем Айви.
— Не люблю хамов, — сказал он, будто смутившись.
Я скривилась, жалея, что Кери не торопится. Из кухни что-то
пропищало, и в среднем ухе у меня зажужжала электроника. Моргнул свет, почти
невидимый при ярком солнце, а телевизор у меня за спиной медлен но расцвел
шумом. Я его выключила.
Откуда ни возьмись, появилось смущение, и я на себя
разозлилась. Просто чувствовала, как Трент оценивает меня и мою жизнь —
телевизор с маленьким экраном, меблировку гостиной Айви, мой уставленный
комнатными растениями стол, нашу церковку с двумя спальнями и двумя же ванными
— и меня разозлило, что я выхожу куда дешевле, чем его просторная гостиная,
большой телевизор и стереосистема во всю стену.
— Прошу прощения, — пробормотала я, услышав, как
начала наполняться стиральная машина. Почему-то я была уверена,
что Трента нет смысла развлекать постукиванием барабана.
Выключив на ходу верхний свет, я остановилась у себя в
ванной открыть крышку машины. Пусть замачивается. Потом я быстренько проверила
ванную Айви на случай, если Трент захочет прошерстить ее аптечку под предлогом
зайти в сортир. Здесь все было прибрано и аккуратно, вампирекий запах ладана с
пеплом угадывался под апельсиновым запахом мыла, которым пользовалась Айви.
Погрустнев, я пошла на кухню проверить, включен ли свет.
Зазвонил мой сотовый — электронная музыка ударила в уши, я
вздрогнула. Нашаривая телефон, я выругалась в адрес Дженкса. Обычно я телефон
ставила на виброзвонок, но некто неизвестный, он же Дженкс, баловался с ним,
меняя рингтоны. Нашаривая пальцами источник мелодии «У меня пара классных
кокосов», я наконец вытащила приборчик из мокрого кармана. Очень смешно,
Дженкс. Три ха-ха.
Светился номер Гленна, и я после минутного колебания присела
на кухонный стол и открыла телефон. Сейчас я ему скажу пару ласковых.
— Привет, Гленн, — сказала я сухо: он знал, что
обычно я еще сплю в это время. — Я слыхала, Пискари вышел. Неплохо было
бы, если бы кто-нибудь мне сообщил, что неживой вампир, которого я посадила в
тюрьму, теперь на свободе!
Слышны были щелчки по клавиатурам и громкий спор. Гленн
перекрыл этот фон тяжелым вздохом:
— Извините, — сказал он вместо приветствия. — Я
как только услышал — оставил сообщение у вас на телефоне.
— До меня не дошло, — ответила я, смягчившись лишь
самую малость. — Ладно, я не хотела на тебя рявкать. Но я ночевала на
кладбище, и сейчас малость тело ломит.
— Я должен был перезвонить еще раз, — сказал Гленн, и
слышен был шорох перебираемых бумаг. — Но когда ваш демон поджег «Склад»,
используя вышибал как растопку, нам тут стало ни до чего вообще.
— Мой демон! — воскликнула я возмущенно. — С каких
пор Ал стал моим демоном? — спросила я уже тише, помня, какой хороший слух
у Квена и Трента.
— С тех пор, как вы его вызвали свидетелем. — Слышно
было, как фэвэбэшник прикрыл микрофон рукой. Он что-то сказал в сторону, и я с
нетерпением ждала продолжения его речи.
— Это не объясняет, почему Пискари на свободе, —
проворчала я.
— А чего же вы ждали? — ответил Гленн с явной досадой. —
Ни ОВ, не ФВБ не вооружены для борьбы с демоном, который не боится солнца. Вы
ничего не делали. В городском совете провели срочное заседание и выпустили
Пискари, чтобы он с этим демоном разобрался. — Гленн помолчал и добавил: —
Мне очень жаль, но он получил полную амнистию.
Городской совет? Значит, Трент знал. Черт, он даже принимал
участие. Вот это уже полная задница. Я душой рисковала, чтобы засадить Пискари
за убийство лей-линейных колдунов, и это ни гроша не стоит. Поневоле
задумаешься, стоило ли давать себе труд.
— Но я звоню не поэтому, — сообщил Гленн. —
Обнаружено еще одно тело.
Я все еще думала о Пискари, очевидным образом имеющего
возможность сделать с моей подругой все, что пожелает.
— И ты хочешь, чтобы я приехала? — спросила я, прижимая
руку колбу, кивая и злясь с каждой минутой сильнее. — Я тебе говорила, я
не следователь. Я — «хватай-тащи». Кроме того, я не знаю, хочу ли я вообще на
вас работать, раз вы выпускаете на свободу убийц, как только вам чуть припечет.
— Чуть? — воскликнул Гленн. — У нас шестнадцать
больших пожаров за ночь, пять случаев уличных беспорядков и чуть не линчевали
одного мужика в платье, который Шекспира читал в парке. Число разбитых машин и
легких телесных повреждений вряд ли кто-нибудь вообще знает. Это же демон. Вы
сами сказали, что всю ночь прятались на церковном кладбище!
— Стоп! — повысила я голос. Так нечестно. — Я пряталась
от Пискари, а не от Ала. Ал же устраивал пожары, чтобы я отправилась с ним в
безвременье. И не смей сидеть там в своей конторе и обзывать меня трусихой за
то, что я этого делать не хочу.
Я была в ярости — и гнев подогревался чувством вины, так что
я бы и дальше дымилась, если бы Гленн не сказал смущенно:
— Извините.
— Ладно, проехали, — буркнула я, обхватывая себя рукой
за талию и отворачиваясь от коридора,
