«Двоеженец» тяжело вздохнул:
– Удивительное совпадение… Она тоже Ирина Владимировна и тоже шестьдесят шестого года рождения. Понимаете, Юрий Петрович, я уже начал забывать об этой интрижке, когда эта дама вдруг появилась снова.
– И это произошло, когда стало известно, что вы баллотируетесь в губернаторы?
– Да… Причем за это время она успела сменить фамилию и стала Васильевой. А что касается штампа в паспорте… Вероятно, он фальшивый. Короче говоря, со времени ее появления начались неприятности.
– Какого рода неприятности?
– В ее стиле устроить скандал с вызовом милиции, а потом всем показывать паспорт и заявлять, что они не имеют права ее задерживать, что их всех поувольняют с работы и тому подобное… Многие верят. Пару раз ее останавливали за вождение в пьяном виде и за превышение скорости. Потом, было дело, она накупила фруктов и пошла по больнице, раздавая всем от моего имени «гуманитарную помощь», да еще в довесок снабжая какой-то сектантской литературой. По-моему, у нее просто не все дома.
– А почему сектантской? – опешил Гордеев.
– Откуда я знаю? Правда, мне потом пришлось убеждать всех, что я не сектант…
– А что, если попытаться вывести ее на чистую воду? – посочувствовал Гордеев. – Обвинить в фальсификации документов. Пробовали?
– Хитрая, бестия! Паспорт она мне, конечно, не дает. Куда она его прячет, не знаю, но при задержании, при личном досмотре паспорт не удавалось обнаружить, хотя тут же рядом стоял милиционер, которому она его предъявляла.
– Мистика, – улыбнулся Гордеев. – У нее могли быть сообщники, которым она незаметно передавала паспорт… А как вы думаете, она действует по личной инициативе или ее действиями руководят?
– Понятия не имею, – развел руками Васильев. – Честно! Очень может быть, что ее используют, чтобы меня опозорить, но она и сама на многое способна. Чего она от вас добивалась?
– Убеждала меня отказаться от защиты и вернуться в Москву.
– Вот ведьма! – покачал головой Васильев.
– А Старосадский знаком с вашей старой или нынешней женой?
– Этот прощелыга? Нет, он знает только нынешнюю. А вы и со Старосадским успели познакомиться? Скользкий тип, но свое дело знает хорошо.
Полтора часа пролетели незаметно. Васильев отвечал на вопросы адвоката быстро, четко. Создавалось впечатление, что этот человек не умеет жить задним умом, выкладывает первое, что приходит на ум.
Гордеев расспросил его про винтовку.
– Я знаю, хуже всего этот Драгунов, – воскликнул Васильев. – Была у меня в коллекции эта винтовка… Даже две. И вдруг одна из них пропала. Не знаю, когда и куда пропала. Я обнаружил это в конце августа. У меня выдался свободный день, и я решил почистить оружие. Я давно не подходил к нему.
– Где хранится коллекция?
– В моем доме по улице Байкальской. Там есть специальная оружейная комната в подвале без окон. И небольшой тир. Можно пострелять по мишеням, не досаждая никому. Часть оружия хранилась под замком, часть просто на стеллажах вдоль стен. Все конфисковали после моего ареста.
– Запоры в комнате надежные?
– Конечно.
– Почему вы не сделали заявления о пропаже оружия?
– Я пытался. Дело в том, что не все оружие было зарегистрировано.
– То есть оно хранилось незаконно?
– Да. Но только небольшая часть. Несколько дней я не думал о пропаже, то есть думал, что сам винтовку попросту куда-то переложил.
– Кто кроме вас имел доступ к оружию?
Васильев задумался:
– Ирина. Но она туда никогда не ходила. Ключ от оружейной висел на общей связке.
– Коллекция хранилась в беспорядке?
– Нет.
– Звучит нелогично, – сказал Гордеев. – Вы говорите, что несколько дней занимались поисками, думая, что попросту переложили винтовку в другое место и забыли. Значит, был беспорядок.
Васильев задумался.
– Никаких поисков на самом деле я не вел, – медленно произнес он, вспоминая все обстоятельства дела. – У меня не было времени. Я давно не занимался коллекцией, поэтому думал, что когда в последний раз чистил оружие, то сам переложил винтовку в другое место и забыл куда. Только через неделю, обшарив все закутки в доме, я понял, что винтовка пропала.
– Стоп, – остановил его Гордеев. – Вы сказали, что искали по всему дому. Значит, вы выносили иногда оружие из оружейной комнаты и оно могло храниться в доме в других комнатах?
Васильев снова задумался.
– Нет. Я никогда не оставлял оружие незапертым.
– Но почему вы тогда искали винтовку в доме?
Васильев пожал плечами:
– А где я, по-вашему, должен был ее искать, после того как обыскал оружейную и тир?
– Понятно… А вообще, сколько у вас оружия?
Васильев задумался, и надолго.
– Не помню точно… – ответил он наконец, – но я думаю, винтовок двадцать…
Гордеев присвистнул.
– Зачем же вам столько?
– Вы же знаете, я олимпийский чемпион по стендовой стрельбе. Мне тренироваться нужно. Есть винтовки, которые остались с давних времен, есть та, из которой я стрелял на Олимпиаде. Есть подарочные, есть призовые…
– Но точно сколько, вы не помните?
– Нет.
– Да… – протянул Гордеев, – вы сами видите, как много слабых пунктов в ваших объяснениях.
– Да, – признал Васильев. – Но это правда. Так и было. Кстати, когда я понял, что винтовка пропала, то позвонил по 02. Хотел сделать заявление о пропаже оружия.
– Сделали?
– Нет. Я позвонил и, не представляясь, сказал, что хочу сделать заявление о пропаже огнестрельного оружия. Дежурный сразу спросил: зарегистрировано? Я ответил – нет. Тогда он сказал, что меня могут привлечь за незаконное хранение. Я решил, что неплохо было бы сначала посоветоваться с адвокатом, прежде чем что-то заявлять. А потом завертелся, времени свободного не было, все откладывал и откладывал… Короче, так и не встретился с адвокатом и заявления не сделал.
Гордеев кивнул:
– Понятно. Теперь уточним про вашего брата Андрея. Какие деньги вы ему давали незадолго до покушения?
Васильев тяжело вздохнул.
– С братом мы довольно давно не поддерживали почти никаких родственных связей, – объяснил он.
– Очень давно – это сколько? – уточнил Гордеев.
– Практически не виделись лет десять. То есть за все это время, может быть, пару-тройку раз встречались. Короче, со смертью родителей оборвалась последняя ниточка. В конце концов, не моя вина, что у меня такой брат. За его криминальной карьерой я не следил. Брат сам по себе, я сам по себе.
