– Ой, ну краснеете, словно вы девица! Она же мне и сказала, что вы убеждали ее отказаться от своей затеи, а она не послушалась и крепко погорела с финансами. Собственно, эта деталь во многом и подсказала мне решение. А Игорь Моисеевич, муж Лерин, он уже вышел. Там у них была какая-то амнистия, что ли, и его за хорошее поведение отпустили. Так что не переживайте. В конечном счете ведь правым оказались именно вы. Но это совсем не значит, что я…
– Перестаньте, Лида! – нахмурился Гордеев. – И не берите себе в голову лишнего. Вы еще девочка, и не вам…
– А вот тут вы как раз и не правы. Моему сыну уже два года. И ращу я его сама.
– Уж не Андрея ли сын?
– Нет, к сожалению. Его двоюродного брата.
– Минуту, – остановил ее осененный новой мыслью Гордеев. – Вы говорите, что сын не его, а брата? А сидит, значит, он? А где же брат? Я имею в виду отца вашего ребенка.
– А черт его знает, где носит этого мерзавца! – с ненавистью ответила вдруг Лида. Даже слезы блеснули в глазах. – Я знать не желаю. Нет у него сына! И никогда не будет! Мой ребенок! Наконец-то и папа со мной согласился.
– Вон оно что, – вздохнул Юрий Петрович. – Ну и запутались же вы, дорогая моя…
– А я о чем? – жалобно произнесла она. – Так согласны?
– Давайте для начала родителя.
– Но платить все равно буду я!
– Слушайте, – поморщился он, – договаривайтесь с отцом сами. Лично мне все равно, кто из вас понесет деньги в кассу, а мне вручит положенный мне «микст».
– А что это такое?
– Наш профессиональный адвокатский термин. Исключительно для посвященных. Но вам, так и быть, объясню. «Микст» – значит, максимальное использование клиента сверх таксы. В некотором смысле – грабеж среди бела дня. Или на ночной дороге, как вам угодно. Непонятно? Тогда нате популярнее. По таксе ваше дело может стоить ну, к примеру, двадцать тысяч. В рублях. Но я назначаю сумму в долларах. Хотите – платите, не хотите – не надо. Зато и я не буду тоже стеснять себя в необходимых действиях, то есть ни на шаг не отступать от закона. Скажем, адвокат не имеет права вести самостоятельное расследование. А ведь мне наверняка придется. И раз самому нельзя, значит, позову знакомых мне частных сыщиков. Если, условно говоря, кому-то потребовалось посадить именно Андрея, а не подлинного виновника, то мне нужно будет найти этого «кого-то». А следователь прокуратуры и оперативники уже выложились по этому делу и возвращаться к новому расследованию не захотят. И заказчика, скорее всего, не назовут. Да их и не заставишь. А мне надо! Причем позарез. Но сам же я не могу туда нос совать, а? Чего будем с вами делать? Получается, я работаю на грани фола. Рискую. Зато и планку гонорара устанавливаю сам. В пределах разумного. И без хамства. Ясно теперь?
– Ну сразу бы так и сказали. А то…
– Что – а то? – чуть не выругался уже Гордеев.
– Да ничего, – как бы огрызнулась Лидия. – Вы в самом деле меня за девчонку держите? Или я не на земле живу?
– Я недостаточно знаком с вами, Лидия Валентиновна, чтобы держать вас вообще за кого-нибудь.
– Ишь вы какой! – улыбнулась она, словно поощряя его к чему-то. – Да-а, она была права… Впрочем, если так случится, что мы познакомимся ближе, обещайте мне, что не станете злоупотреблять…
– Интересно, чем это? – несколько развязно спросил Гордеев и ухмыльнулся от достаточно прозрачного намека.
– Доверием моим к вам, Юрий Петрович. Чем же еще?
А ты умница, хотел он сказать, но… подумал и промолчал. Только кивнул. И перевернул страничку календаря на завтра.
– Вот телефон. – Он не глядя подвинул к ней аппарат. – Звоните отцу, договаривайтесь, а я скоро вернусь. Предположительно сумму гонорара вы уже знаете, точную назову после беседы с вашим родителем.
И он вышел к Вадиму. Тот сидел у себя за столом и уныло читал газету.
– Пошли покурим, – предложил Юрий.
– Айда, – неохотно поднялся Вадим. И когда вышли в предбанник к урне, где курили, спросил как-то вяло: – Ну что с дамочкой? Есть смысл?
– Да так… – неопределенно ответил Гордеев, выпуская дым тонкой струйкой. – Надзорное, будь оно неладно.
– А-а… – протянул Вадим. – Взял?
– Плачет… Куда денешься?
– Поздно уж, – вдруг озаботился Райский. – Ты вообще-то долго тут намерен?
– Не знаю еще. Есть предложения?
– Посидеть можно. Погода еще, мать ее… Ты на колесах?
– А как же! Ну думай, коллега. Я готов сопутствовать. И от рюмочки бы не отказался. Потом расскажу смешную историю.
– Заметано. Тогда я не ухожу, жду?
Юрий вернулся в кабинет как раз в тот момент, когда Лида закончила разговор и потянулась, чтобы положить трубку. Мило так изогнулась – стройненькая мамаша, однако и крепенькая. Сбоку хорошо разглядел ее Юрий Петрович.
– Ах это вы? – словно обрадовалась она. – Я договорилась. Папа может подъехать завтра прямо с утра. Вас устроит?
– Вполне. Значит, прошу к девяти.
– Отлично. Ну а я пойду? – Она вопросительно уставилась на него, явно с какой-то невысказанной мыслью.
Не сильно ли ты торопишься, девушка?
– У вас ко мне еще вопросы? – учтиво осведомился Юрий.
– И да, и нет, – неопределенно ответила она. – Вы… на сегодня закончили уже свою работу? Вон и темно на улице…
– В принципе да. – Он кивнул.
– И какие планы на вечер?
– Вы станете смеяться – никаких, – улыбнулся он. – Впрочем, вру. Пока вы тут звонили, я говорил с приятелем. Хотим заскочить куда-нибудь – принять по рюмочке, поболтать. Ну по погоде, как говорится.
– А вы будете очень возражать, если я попробую напроситься в вашу компанию? Или ваш приятель как?
– Лидия Валентиновна, в компании с такой прекрасной дамой, как вы, можно отправиться хоть на край света… Слушайте, можно и я кое о чем спрошу вас?
– А почему нет? – Щечки ее мило вспыхнули.
– Вопрос, предупреждаю, несерьезный и не требует вдумчивого ответа. Как бы вы посмотрели на такое предложение? Бросить все и смотаться куда-нибудь в горы, поближе к солнцу? Ну, например, в Домбайскую долину? Где – слышали? – «лыжи у печки стоят… гаснет закат за горой… месяц кончается март… скоро нам ехать домой…».
– У вас приятный голос… Ах, если б я могла это сделать!.. Но с кем, Юрий Петрович? Кто ж меня возьмет-то с собой?
– А разве я не гожусь в спутники?
– Вы – вполне. Но у меня сынишка. И ему только два года.
– Это серьезно. Правда, там, говорят, и детей на санках катают. Почему бы не отдохнуть недельку-другую. И, вернувшись, с новыми, как говорится, силами… а?
– Если бы я была твердо уверена, что Андрея освободят, я бы и минуты не раздумывала, но я… не уверена. Две недели, конечно, не срок. Однако вы меня правильно поймите.
