– С вами хочет поговорить прокурор города.
– Бутусов? Понятно. – Это известие заставило Виктора задуматься.
Он чувствовал, о чем пойдет разговор. Точнее, о ком. Прокурора, скорее всего, беспокоили показания Шишкова, которые он дал, упоминая сына Бутусова. «Хочет отмазать сынка», – думал Виктор, входя в комнату, окрашенную в интенсивно голубой цвет.
За столом сидел Бутусов.
– Здравствуйте, Виктор Иванович, – подчеркнуто вежливо поздоровался прокурор и протянул для пожатия руку.
– Чем могу быть полезен? – ответил на приветствие Шишков.
– Вы прямо так сразу – о полезности, а я вот решил узнать, как ваши дела, может, я могу чем-нибудь помочь? Кстати, вы ведь сегодня не завтракали? Как насчет столовой? Не против?
Шишков был и вправду голоден. Он раздумывал: «А почему, собственно, не согласиться? К чему меня это обязывает? Да ни к чему», – решил Виктор и принял предложение прокурора.
– Мы вернемся через час, – сказал прокурор милиционеру Сереже.
– Я не… – начал тот, но прокурор перебил его.
– Через час, – повторил он не терпящим возражения тоном.
Столовая под названием «Диетическая» находилась неподалеку. «Не самое приличное место», – отметил про себя Шишков, но ел много и с удовольствием.
Прокурор молча наблюдал за ним, отказавшись от еды, попивая только минеральную воду.
«Сам-то небось в таких заведениях не завтракает», – думал Шишков, поглощая салат, омлет, ветчину, компот с пирожком.
– Теперь можно и поговорить, – прокурор подождал, когда Шишков допьет компот, – вы ведь догадываетесь, по какой причине я вас сюда привел?
– Разумеется, – ответил Шишков, – вы привели меня сюда для того, чтобы угостить завтраком.
– Конечно, – улыбнулся прокурор. – Ну а кроме того?
– Кроме того, вы еще хотели сообщить мне, где находится моя жена. – Шишков вел себя так, словно это не его пригласил для беседы прокурор, а он пригласил прокурора.
– Я сообщу вам об этом, – начал терять терпение прокурор, – но при одном условии, – он выдержал паузу, – вы должны отказаться от своих показаний: никакого Александра Бутусова вы в доме Трофимовых не видели, тем более в таком состоянии.
– Каком?
– В состоянии наркотического опьянения.
– Могу вам сообщить, что вам как отцу было бы неплохо задуматься о том, к чему привело подобное поведение вашего сына. Вам как прокурору должно быть известно о последствиях…
– Послушайте, – перебил Шишкова Бутусов, – я привел вас сюда не для того, чтобы выслушивать ваши нотации.
– А для чего? – с деланной искренностью удивился Шишков. – Пардон, я понял: действительно, чтобы накормить меня завтраком.
– Шутить будете в другом месте, – наклонившись через стол, глядя в глаза Шишкову, негромко сказал прокурор.
– Это в каком же? – спросил Шишков.
– В том, в котором вы окажетесь, если не заберете свои показания.
– А если я откажусь?
– Тогда я сгною тебя в тюрьме, а о том, где твоя жена, никто больше никогда и не вспомнит. И о том, где твои дети, – тоже.
– Я бы хотел посоветоваться насчет вашего предложения со своим адвокатом. – Шишков поднялся из-за стола. – Благодарю за завтрак, давно так не завтракал.
– Я тебе покажу адвоката! Скоро ты вообще не будешь завтракать! – Прокурор был в ярости, он не ожидал от Шишкова отказа. – Сгною! – Выпустив пар, прокурор заставил себя успокоиться, – Виктор, – промолвил он вкрадчиво, – ну скажи мне, чего ты хочешь взамен?
– Хочу вернуться в милицию, – спокойно ответил Шишков.
– А ты не пожалеешь об этом? – спросил прокурор.
«Может, стоило пообещать? – Шишков уже сомневался, возвращаясь с Бутусовым в милицию. – Как там Наташа, что с ней?»
Прокурор словно догадывался, о чем думает Шишков.
– Даю тебе три часа на размышления, – сказал он, – через три часа тебя переведут в тюрьму, и тогда…
– Я не меняю своих решений, – тихо ответил Шишков.
Сережа, увидев их, вскочил со стула:
– А я звоню, звоню…
– А ты не звони, – оборвал его Бутусов и вышел из отделения милиции, хлопнув дверью.
Сережа оказался на редкость добрым, скорее, даже слабым человеком. Он разрешил Шишкову позвонить домой, но дома никто не брал трубку.
– Ушла? – сочувственно спросил Сережа.
Шишков промолчал.
– Вот и от меня тоже ушла, – пожаловался Сережа.
– Почему? – улыбнулся наивности и непосредственности Сережи Шишков.
– Хотела, чтобы я денег побольше зарабатывал, а я в милицию пошел работать, – вздохнул Сережа.
– Зачем же ты в милицию пошел? – удивился Шишков.
– Как – зачем? – переспросил милиционер. – Это же романтика!
«Романтика, – думал Виктор, – пообломают тебе тут крылышки, тоже мне романтик». Виктору вспомнилась своя молодость, свои представления о романтике: космонавтом хотел стать, чемпионом по боксу – тоже хотел, но вот чтобы милиционером…
– Может, еще кому хотите позвонить? – спросил Шишкова Сережа.
– Ты тут всем предлагаешь звонить? – удивился Шишков.
– Нет, – смутился милиционер, – не всем.
– Тогда почему мне?
– А почему к вам приходил прокурор? – ответил вопросом на вопрос милиционер. – Выходить отсюда ведь тоже нельзя. А вам вот почему-то можно…
«Все ясно, – разочарованно подумал Шишков, – выслужиться решил, знал бы он, чем закончился наш с Бутусовым разговор, небось по другому бы со мной разговаривал».
Отношение к милиции у Шишкова всегда было не самое лучшее, в душе он не уважал этих молодых парней, играющих в то, что они – стражи порядка, и вместе с тем понимал, что в их руках действительно находится определенная доля власти. И от того, с каким настроением проснется сегодня очередной новоявленный «страж», возможно, зависит чья-то судьба.
– Скажите, пожалуйста, – обратился Шишков к Сереже, – как вас по имени отчеству?
– По отчеству-то зачем, – поинтересовался Сережа.
– Я думаю, что к представителям власти нужно обращаться по имени отчеству, – сказал Шишков.
– Сергей Иванович, – Сережа запнулся, – а вас как?
– В заявлении написано. Сергей Иванович, я обращаюсь к вам как к представителю власти, я имею полное право позвонить своему адвокату…
– Конечно, конечно, – Сережа придвинул ему телефон, – звоните.
Опять занято… Не везло сегодня заместителю таксопарка. Он решил позвонить Лене, секретарше Тихонова, попросить ее или самого Тихонова объяснить ему, что происходит… Но ни Лене, ни Тихонову дозвониться также не удалось. Шишков еще не знал, что Тихонова в живых уже не было.
