Схватила она меня и потащила к Анне. Чуть окна им не выбила,
так стучала. Тетка Аня испугалась шума, впустила нас в дом. Мать ей сразу
кольцо швырнула, как давай орать! Ну вы, Варвара Михайловна, маму-то мою
знаете, характер у нее — ой-ой-ой! Анна пыталась было спорить — куда там! А
когда мать выдохлась и остановилась передохнуть, Анна достала мое свидетельство
и говорит, что повезло всем, потому что ребенок Натэллкин умер, отказываться не
пришлось. Наталку из больницы выписали, сюда она больше не приедет, так что шум
поднимать не в наших интересах, надо все поскорее забыть. Мать еще на прощание
ее обругала, и ушли мы. Дома опять мне попало, на всю жизнь я тот урок
запомнила. С Натэллкой я с тех пор так и не виделась, так и не знаю, чей был
ребенок, и до сих пор удивляюсь.
— Да, вот так история! — задумчиво проговорила
Надежда.
Ритин внук проснулся и заплакал, она заторопилась домой.
Женщины тоже пошли.
— Значит, надо идти к этой тетке Ане, Рита сказала, что
она жива и живет там же. Но судя по характе??у, она так просто ничего нам не
расскажет.
— Вот что, девочки, пойдем-ка мы сначала к акушерке
Марии Семеновне, она моя старинная приятельница. С ней поговорим, а уж потом
она нас к Анне сведет.
Надежда взглянула на часы — второй час. Даже если
по-быстрому побеседовать с акушеркой и Анной, все равно, раньше чем на
пятичасовом не уехать. Это значит, что дома она будет не раньше восьми. Ой,
плохо, муж вернется первым!
Мария Семеновна была дома, сгребала сухие листья у себя в
саду. Садик у нее был довольно ухоженный, даже и для поздней осени, но,
конечно, не такой, как у тети Вари. Она с удовольствием присела на лавочке
передохнуть. Тетя Варя, не тратя времени даром, сразу навела разговор на нужные
события. Мария Семеновна вспомнила все. Она никогда этого и не забывала. Сидело
это занозой у нее где-то глубоко, чувствовала она себя виноватой.
— Знаю, что важно это, чуяло мое сердце. Вот и настало
время все рассказать.
Приходит тем летом ко мне Анна с девчонкой, на той прямо
лица нет. Я как посмотрела на нее, сразу поняла, что беда. Ну да к акушерке-то
за другим не ходят. Так и так, говорит Анна, вот, нагуляла, да, может, еще не
точно, ты уж проверь. Ну, посмотрела я девочку, определила срок шесть недель,
как же это, тебя, милая, говорю, угораздило! Та молчит, Анна прямо перекосилась
вся, почернела, потом говорит девчонке сквозь зубы, выйди, мол. Та ушла, а Анна
— бух мне в ноги! Спаси, мол, Мария, сделай девчонке аборт. Родители ее за
границей, на меня эту шалаву оставили, если узнают — со свету меня сживут! А
так тут мы потихоньку разберемся между собой. Помоги, мол, а я уж тебя не
оставлю, отблагодарю всем, озолочу, по гроб жизни обязана буду! И слезами прямо
заливается вся.
Я вначале просто обалдела, не поняла, что она мне
предлагает. А как опомнилась, то как закричу на Анну:
— Ты, говорю, соображаешь, чего просишь? Да я и
взрослой женщине здесь в домашних условиях делать бы ничего не стала, сроду я
этим не занималась, а тут — ребенок пятнадцати лет! Да это же подсудное дело!
Да как у тебя, говорю, язык повернулся, мне такое предлагать! Ведь что случись
— верная тюрьма! Господи, помилуй, Анна, говорю, опомнись, поговори с девочкой,
парня того надо найти. Конечно, рано ей еще мамой становиться, но что делать,
раз так получилось. А она так злобно на меня смотрит, потом говорит, что раз не
хочешь помочь, то и не суйся с советами, сами разберемся. Собралась она
уходить, меня как током ударило. Схватила я ее за плечи, трясу, Анна, говорю,
не вздумай ничего делать. У нее все детское, неокрепшее, здоровью повредить
можешь, как бы до беды не дошло. А не дай Бог что, я сама первая на тебя
покажу. Она зыркнула так на меня, дверью хлопнула. Простить себе не могу, что с
девочкой не поговорила, не настояла, чтобы родителям ее сообщили. А что
случилось-то?
— Мы пока не знаем. Только очень нужно нам эту девочку
повидать. А ребенок у нее умер прямо там, в роддоме.
— Может, и к лучшему. Пойдемте, я вас к Анне провожу, а
то она чужих и на порог не пустит.
И опять они пошли по окраине города, мимо деревенских
домиков, тетя Варя по дороге свернула к себе. Аннин дом был большой, но сильно
запущенный. Краска во многих местах облупилась, доски потрескались. На втором
этаже сиротливо хлопала рама без стекла. Они долго стучали у калитки, пока на
крыльцо не вышла хмурая старуха.
— Здравствуйте! Здравствуй, Анна!
Старуха, не отвечая, угрюмо смотрела, ожидая продолжения.
— Можно войти? Анна, мы по делу! — прокричала
Мария Семеновна.
Старуха не то чтобы кивнула, а как-то странно дернула
головой.
— Собаки нет? — спросила Надежда.
Ей почему-то казалось, что в этом угрюмом и заросшем саду
обязательно должна бегать не на привязи злая собака.
— Идемте, нет у них ни собак, ни котов, —
решительно сказала Мария Семеновна и толкнула калитку.
Старуха все так же стояла на крыльце угрюмым столбом.
— Вот что, Анна, — сказала Мария Семеновна,
подходя, — ты уж как хочешь, а вот женщины очень интересуются племянницей
твоей Натэллой. Были они у Риты, да и я им рассказала, что знала. Да они и сами
с Натэллой знакомы были, вместе в роддоме лежали.
— Чего надо-то? — неприветливо спросила
Анна. — Дело это давнее, я свою племянницу много лет не видела. — Она
с ненавистью покосилась на Марию Семеновну.
— Вы извините, нам очень нужно с вашей родственницей
встретиться, вы скажите нам, где она живет.
Анна опять покосилась на бывшую акушерку. Правильно
рассудила Мария Семеновна, что с незнакомыми людьми Анна и говорить бы не
стала, послала бы подальше.
— Зачем она вам? — Анна повысила голос. — Что
вы хотите от нее узнать? Если уж тогда не сказала она, от кого у нее ребенок,
так сейчас через столько лет и подавно знать незачем.
— Нам просто нужно с ней поговорить, узнать, как она
сейчас живет.
— Хорошо живет, — проворчала Анна, — живет —
не тужит.
Она внезапно сорвалась с крыльца и побежала куда-то в глубь
сада с криком:
— Вот я тебе сейчас метлой, паразит ты этакий!
Из кустов на тропинку выскочил огромный черный кот и рванул
через дырку в заборе на соседний участок. В ответ на их удивленные взгляды,
Мария Семеновна пояснила:
— Муж у Анны очень болен. Астма у него, на кошачью
шерсть реагирует. Сразу приступ у него случается.
Как бы в ответ из-за закрытого окна послышался сухой кашель.
Анна вернулась, перевела дух.
— Вот что, Анна, — твердо сказала Мария
Семеновна, — не тяни время. Людям еще в город ехать. Скажи адрес
племянницы, и мы уйдем. А не хочешь, так мы сами будем ее искать. Девичью
фамилию выясним, найдем ее родителей, с ними поговорим.
Расчет Марии Семеновны оказался верен — Анна изменилась в
лице, потом ушла в дом и вернулась с бумажкой.
