— Но кто же может знать, что ничего не пропало? —
жаловалась Потаповна. — А теперь на меня скажут!
— Потаповна, а мне-то ничего у вас в сумке не было? —
с замиранием сердца спросила Надежда.
— Было, — спокойно ответила старуха. — Да
ведь ты просила тут оставить. Я и оставила, с собой не взяла.
— Потаповна! — даже прослезилась Надежда. —
Дай вам Бог здоровья!
— На вот, держи открытку свою!
Надежда тут же пробежала глазами текст открытки и недоуменно
пожала плечами. Адрес и телефон Эли Новицкой… Что хотела ей этим сказать Софа?
Что Эля больше ее знает о причинах происходящего? Что Эля сама как-то причастна
к событиям? Судя по тому, что неизвестные даже вскрыли ящик и отобрали сумку у
почтальонши в поисках этой открытки, содержащаяся в ней информация очень важна.
Ведь Софа отправила эту открытку в последние минуты своей жизни. Кроме того,
возникают еще вопросы: во-первых, как неизвестные злоумышленники узнали, чей
ящик надо вскрыть, то есть по какому адресу Софа отправила открытку, а
во-вторых, почему Софа так неожиданно прекратила телефонный разговор? Возможно,
именно в эту минуту ей стало плохо, но уж больно подозрительная точность. И
еще, Надежда, конечно, выяснит потом у Софиного мужа, не была ли та
сердечницей, но внешне Софа производила впечатление здорового человека, то есть
в таком возрасте у всех у нас есть свои болячки, но сердечники не работают в
пенсионном возрасте, берегут сердце. Так что, это еще вопрос, что там за
сердечная недостаточность?
* * *
— Алло!
— Добрый вечер, Виктор Петрович!
— А, это вы? У вас есть для меня новости?
— Да, я готов предоставить вам отчет по порученному мне
делу.
— Где и когда?
— Если можете, подъезжайте через полчаса к Таврическому
саду и входите через центральные ворота, я к вам присоединюсь.
Через полчаса Виктор Петрович вошел в центральные ворота
Таврического сада и не торопясь пошел по главной аллее, на удивление пустынной.
Неожиданно рядом с ним появился, будто материализовавшись из прозрачных
сумерек, невысокий худощавый человек незапоминающейся внешности. Вересов готов
был поклясться, что секунду назад на аллее никого не было, — и вот, этот
странный тип идет рядом, будто всегда тут и был.
— Здравствуйте, — неодобрительно покосился Вересов
на своего спутника, — ну у вас и манеры!
— Добрый вечер. Это профессиональное.
— Ну, что вам удалось выяснить?
— Давайте присядем на эту скамью. Боюсь, вам будет не
очень приятно слушать мои слова.
— Что же вы думаете, я не устою на ногах?
— Не обижайтесь, Виктор Петрович, это я так, к слову.
Итак, вам уже известно, что ваша покойная пассия была не тем человеком, за
которого себя выдавала?
— Я попросил бы вас говорить о ней с большим уважением.
— Что ж, согласен, о мертвых или хорошее или ничего.
Итак, я расскажу вам одну интереснейшую историю, происшедшую примерно год назад
в одной из суверенных прибалтийских республик, а именно — в Литве.
— Почему я должен слушать ваши истории? Какое мне до
них дело?
— Выслушайте меня и не перебивайте, — в голосе
этого странного человека прозвучали властные и завораживающие нотки, и Вересову
расхотелось его перебивать. — Итак, игорный бизнес Каунаса контролировали
две основные группировки. Во главе одной из них стоял.., ну, допустим,
Альгердас, а во главе другой — предположим, некий Эдик. Альгердас был человеком
немолодым и осторожным. У него была надежная, проверенная охрана, и подобраться
к нему Эдик, как ни старался, не мог. Альгердас жил, как ни странно, не в собственном
особняке, а занимал вместе со своими приближенными и телохранителями целый этаж
роскошного многоэтажного здания в центре Каунаса. А в том же здании, ниже
этажом, жил некий законопослушный, но тем не менее процветающий бизнесмен,
назовем его, скажем, Йонас. Так вот, это Йонас неожиданно встречает на Кипре,
где он отдыхал летом, очаровательную женщину. И она производит на него такое
неизгладимое впечатление, он находит в ней такую пропасть достоинств — и ум, и
честь, и совесть.., ну я, кажется, увлекся, — что тут же побоку свою жену,
с которой прожил, между прочим, пятнадцать лет, — и приводит свою кипрскую
знакомую полноправной хозяйкой в свой дом. Даже не дожидаясь развода.
Интересно, что сначала он хотел оставить квартиру и многое другое жене — так сказать,
поступить как джентльмен, — но потом прекрасная киприотка так ловко
повернула дело, что он передумал и решил, что жене и в скромной однокомнатной
квартире будет достаточно просторно, — она же одна, куда ей больше?
Причем, что характерно, он вроде бы сам пришел к этой мысли. Вот ведь как
бывает.
Вересов заерзал на садовой скамейке, хотел было что-то
сказать, но раздумал. Сосед его продолжал свой рассказ.
— Как только новая хозяйка утвердилась в апартаментах
Йонаса, она проделала такой трюк, что и в цирке не всегда увидишь. Дождавшись
отъезда Йонаса на пару дней по делам, она привезла в квартиру новый рояль. Ну,
рояль и рояль — кому какое дело! А потом, разогнав всех домашних по каким-то
мелким делам, она бесшумным шведским инструментом просверлила небольшое
отверстие в перекрытии между этажами, пропустила в это отверстие тонкую
полихлорвиниловую трубку, подсоединила ее к баллону с боевым отравляющим газом,
который находился в рояле, а где уж она этот газ достала, вы меня не
спрашивайте, это совершенно другая история, очень опасная, и я предпочитаю в
такие дела нос не совать.
Выполнив эту небольшую работу, дама, совершенно ничего не
взяв с собой из ценностей и теплого белья, уезжает из квартиры бедного Йонаса в
неизвестном направлении и оставляет его безутешным вдовцом.., или это
называется как-то иначе? А в квартире выше этажом находят несколько позже
одиннадцать трупов. Да еще и соседка, случайно задержавшаяся возле двери,
сильно пострадала. Правда, литовские медики спасли ее жизнь. Но задерживаться у
чужих дверей она больше не может. Ну, как вам история?
— Зачем вы мне это рассказали? Какое отношение это
имеет ко мне и к Людмиле?
— Не называйте ее так, Виктор Петрович, не трогайте вы
имя бедной женщины, которая погибла два года назад в автомобильной катастрофе и
покоится себе с миром на витебском кладбище.
— Так объяснитесь, — настойчиво просил Виктор
Петрович, его мозг отказывался воспринимать все рассказанное.
— Какое отношение это имеет к вам? Знаете, эта
очаровательная дама с Кипра имела одну необычную привычку: она никогда не
фотографировалась. Ну то есть совершенно! Просто избегала фотоаппаратов.
Никаких групповых кадров, никаких трогательных семейных портретов… Но раз уж вы
хотели подробного отчета… Если дама ездила на Кипр, значит, даме оформляли
визу. И под какой бы фамилией она при этом ни фигурировала, фотография в
консульстве должна быть ее собственная. Ну не буду вас утомлять, остальное дело
техники. Вот что мне удалось получить и увеличить. Не хотите ли
взглянуть? — Он достал из кармана фотографию.
