– Как это – ничего страшного? У меня предынфарктное состояние! – даже сел от возмущения губернатор. – У меня сердце выскакивает… Ох! В глазах темно.
Он снова лег и сложил руки на животе.
– Если так, можно поехать в больницу, сделать кардиограмму, – посоветовала медсестра.
– Ох! – простонал в ответ губернатор, закатывая глаза. – Никуда я не поеду. Дайте спокойно умереть дома. Кто там еще? – поморщился он, услышав за дверью возню и приглушенный спор.
Медсестра вышла и вернулась через мгновение.
– Приехал генерал Киреев, – шепотом сообщила она. – Хочет, чтобы вы его приняли.
В голове Шварца с космической скоростью завертелись колесики мыслительного аппарата.
«Взрыв… Киреев… ГУВД… Центровые… Кредиты… Финансирование фондов… Счета в немецком банке… Дом под Мюнхеном…»
Из этих обрывочных, совершенно не взаимосвязанных друг с другом слов Шварц моментально сложил настолько очевидную картинку, что под впечатлением от нее губернатор покрылся холодным потом, а сердце в самом деле застучало с перебоями.
«Змея подколодная, – подумал он о руководителе РУБОПа генерале Кирееве. – Не добили, так пришел руки умыть, сочувствие выразить, отмазаться!»
Не принять?
Это вызовет панику.
Принять?
…Шварц встретил генерала в позе больной примадонны, принимающей в своем будуаре горячего поклонника.
Киреев сел на предложенный стул. Выразил уверенность, что мерзавцы в самое ближайшее время будут пойманы и наказаны. Спросил о самочувствии.
«Ах ты, змея, змея, – косясь на него, думал Шварц. – Мало я вам потворствовал? Мало вы от меня поимели? Сколько я глаза закрывал на все ваши грязные склоки? Неблагодарная сволочь, сдать меня решил своим отморозкам?..»
И от искренней обиды и злобы лицо его судорожно подергивалось.
Генерал Киреев вышел от Шварца обеспокоенным.
По реакции губернатора он почувствовал, что Шварц подозревает в покушении на свою жизнь кого-то из авторитетов центровых.
«Свинья трусливая! – думал генерал. – Если бы хотели тебя взорвать, то будь спок! Взорвали бы, да так, что тебя бы потом в кастрюлю собирали…»
Но потолковать со своими было о чем. Генерал позвонил из машины на сотовый смотрящему центровых, опытному вору в законе Севе Маленькому.
Маленьким Севу прозвали за то, что в своем время, когда он короновался, он числился самым молодым вором в законе на территории Советского Союза. Теперь Сева постарел, заматерел, но по старым воровским традициям ездил на скромной «девятке», одевался неброско, а оружия самолично в руки никогда не брал.
– Сева? Это я. Уже слышал?
– Про покушение? Слухом земля полнится.
– Говорят, что ветер в вашу сторону дует?
– Ты же меня знаешь. Мои ребята не ошибаются.
– Это я знаю. Но ведь кто-то капнул.
– Капнул, точно. Обмозговать бы это дело.
– Я потому и звоню. Разговор есть.
– Забито. Где встречаемся?
Они договорились встретиться через час на пустыре новостройки, на окраине города.
Генерал заехал домой, переоделся в цивильное и поехал на встречу с Севой на личной машине, без шофера и охраны.
Через несколько минут рядом с его машиной притормозила красная «девятка». За рулем сидел Сева Маленький. Вышли, подняли капот у «девятки» и с видом случайно встретившихся автолюбителей склонились голова к голове над мотором.
Киреев изложил свои впечатления от аудиенции у Шварца.
– Кто-то нас хочет поссорить, это точно, – согласился Сева. – Неужели Расторгуевы решили выползти из своей норы?
– Ты же говорил, что у тебя свой человек в Севмаше?
Сева задумчиво кивнул.
– В том-то все и дело. Человек мой молчит. Или я ошибаюсь и это не Расторгуевых рук дело… Или мой человек, гаденыш, перебежать на другую сторону решил.
– А такое возможно?
– Все в этой жизни возможно, – философски ответил вор в законе.
Киреев и Сева Маленький посовещались еще немного и разъехались, договорившись держать друг друга в курсе на случай всяких непредвиденных ситуаций.
Андрей чувствовал, что после утреннего разговора с Василием Расторгуевым его положение в банде пошатнулось. Он еще не мог понять, как и почему это произошло, но инстинктом, помогающим выжить, предвидел дальнейшее развитие событий.
Убийство журналиста не реабилитирует его в глазах Василия, а только намертво привяжет к банде, причем уже не на роли личного шофера и любимчика шефа, а на грязной и неблагодарной роли убийцы, чистильщика, на которого сваливают разгребать дерьмо… Он видел, как за пару лет такие люди в банде превращались из вполне вменяемых в страшных неконтролируемых отморозков, которых боялись сами бандиты.
…Постучав в дверь кабинета, Андрей вошел, остановился у порога и откашлялся.
Василий и другие, сидевшие в кабинете спиной к Андрею, обернулись в его сторону.
– Может быть, я домой поеду? – глядя на старшего Расторгуева, спросил Андрей. – Поздно уже.
– Останешься здесь на ночь, – приказным тоном бросил Василий и отвернулся.
Андрей вышел из кабинета.
Дело принимало плохой оборот, раз его не хотели отпускать в город – значит, не доверяли.
Телохранитель Василия вышел следом за Андреем, молча кивнул, мол, иди за мной. Он отвел Андрея в «казарму» – так севмашевцы называли между собой большую комнату в полуподвале. Там могло разместиться в случае необходимости человек десять. Василий отправлял ночевать в «казарму» рядовых боевиков, оставшихся в силу обстоятельств у него в доме на пару дней, но недостойных того, чтобы их впустили в «барские покои» наверху.
Андрей сел на кровать, огляделся по сторонам. С неоштукатуренной кирпичной стены на него смотрели, улыбаясь, загорелые голые девушки на плакатах.
– Завтра пойдешь работать, – снова появляясь на пороге «казармы», предупредил его телохранитель Василия. – Ложись и спи пока.
– В могиле отосплюсь, – буркнул в ответ Андрей.
Телохранитель хмыкнул, выключил в «казарме» свет и запер дверь.
Андрей остался в полной темноте.
Завтра он должен будет хладнокровно застрелить человека. Скорее всего, Василий не отправит его на дело в одиночку – пошлет с нем наблюдателя, телохранителя или еще кого-то из приближенных.
А что потом?..
Андрей сидел и думал. Потом на пару часов уснул.
…На следующий день, как он и подозревал, телохранитель Василия не отходил от него ни на шаг.
– Вместе поедем. Подстрахую тебя, если что, – сообщил он, когда они обедали на кухне.
