Помывшись и переодевшись во все чистое, Сынок сел за стол. Как же иногда человек может соскучиться по горячей пище!
– Эй, кабан! – крикнул он храпящему Исмаилу. – Пожрать нормальной еды не хочешь?
«Кабан» только промычал что-то в ответ, на секунду оторвав от подушки свою небритую заплывшую рожу.
– Ну как хочешь. – Сынок вывалил в борщ половину баночки сметаны и принялся за еду.
Исмаил проснулся только часа через три, когда Сынок собрался идти в автопарк.
– Ты куда? – спросил он, протерев глаза.
– По делам. – Сынок накинул на плечи куртку. – Часика через два вернусь.
– По каким еще делам? – Исмаил вскочил с кровати. – Я с тобой.
В последнее время он почему-то особенно боялся, что Сынок нагреет его с деньгами, поскольку все деньги были именно у Сынка.
– Да не бойся ты, я никуда не денусь. Мата велела в одно место зайти.
– А-а, ну тогда ладно. – Исмаил зевнул. – А я пока помоюсь.
– Давно пора. А то несет от тебя, как от осла. – Сынок вышел и закрыл дверь.
Василий Гак оказался длиннющим худым парнем лет двадцати пяти, он был такой конопатый, что из-за веснушек почти не было видно нормальной кожи. Сынок нашел его в бытовке, где он заколачивал козла с остальными водилами. Услышав, что к нему пришли от Маты, он явно не был обрадован.
– Чего надо? – спросил он, глянув на Сынка и скорчив кислую мину.
– Ты завтра в Москву фуру гонишь? – спросил Сынок.
– Ну, гоню.
– Порожняком ведь едешь?
– Ну, еду. – Вася сплюнул.
– Ну и не нукай, не запряг еще. Нас с собой возьмешь.
– Зачем? – спросил Вася.
– Затем, что нам тоже в Москву надо, – ответил Сынок.
– Всем надо. Я что, поезд, что ли?
– Но Мата сказала…
– Мало ли, что она тебе сказала! – Вася Гак смерил Сынка взглядом. – С чего это я должен вас везти?
– Мата просила напомнить тебе про консервы. – Сынок пустил в ход последнюю уловку.
– Про какие еще консервы? – насторожился Вася.
– Она сказала – ты сам знаешь.
– Не знаю я ни про какие консервы. И никого я везти не собираюсь.
– Так и передать? – вежливо поинтересовался Сынок.
Гак злобно зыркнул на Сынка:
– Завтра в половине седьмого утра я выезжаю. Опоздаете – ждать не буду.
– Заметано. – Сынок улыбнулся.
На следующий день в четверть седьмого Сынок с Исмаилом были уже в парке. Вася на этот раз был более приветлив. Всю дорогу до границы они с Исмаилом болтали о футболе. Сынок, будучи абсолютно равнодушным к этому непонятному для него виду спорта, мог спокойно дремать на специальном лежаке за сиденьями.
К границе подъехали часам к трем дня. За пятьсот метров до поста таможни Вася остановил машину.
– Значит так, это часа два займет, не меньше. Вы лучше идите вон по той тропинке, через лес. Следующая деревня будет километра через два. Называется Караси. Это уже Хохляндия. Там чайная есть. Вы идите туда, а я часа через два подъеду.
Подъехал он даже раньше. Сынок с Исмаилом быстро допили пиво и попрыгали в кабину.
– Ну что, теперь погнали до Жмеринки? – подмигнул Вася. – «Мексиканцев» вербовать.
– Погнали.
«Мексиканцами» называли нелегальных мигрантов из бывших союзных республик. Как вьетнамцы с кампучийцами стремились в Западную Европу за лучшей жизнью, так молдаване, белорусы, украинцы стремились в Москву, по старинке полагая, что именно в этом городе протекают все молочные реки с кисельными берегами. И если с Востока в Европу тек небольшой желтый ручеек, то с Запада в Москву несся бурный поток славянских кровей. Часть этого потока распадалась на маленькие ручейки, где каждый предпочитал добираться в столицу своим ходом, чтобы уж там попытаться найти работу. А вторая часть стекалась именно в Жмеринку, которая помимо того, что была большим железнодорожным узлом, за последние годы превратилась в огромный рынок дешевой рабочей силы. И именно туда приезжали люди, которые эту рабочую силу нанимали, везли в Москву, давали работу, ночлег и кусок хлеба.
Сынок с Исмаилом ехали в Жмеринку именно за рабочей силой. За каждого работника обещали заплатить по пятьдесят долларов. За такие деньги можно было постараться.
Когда приехали, оказалось, что все устроено очень умно и грамотно. Не надо было никого искать, не надо было отбиваться сумкой от толпы голодранцев, тянущих тебя во все стороны в надежде, что именно их возьмут.
Сам процесс найма проходил в местном парке культуры и отдыха. Никакого отдыха там уже не было, как, впрочем, и культуры. Хотя на первый взгляд вполне могло показаться, что все это имеет место.
Как только Сынок с Исмаилом появились у главного входа, к ним сразу подошли несколько вполне прилично одетых личностей.
– Строители, шабашники, мышца, спецы, девки, мясо пушечное, водилы, разное? – вежливо поинтересовался один из мужчин у Сынка.
Сынок усмехнулся. Больше всего в предложении «администратора» его заинтриговало это «разное». Но он не стал вдаваться в расспросы и лаконично ответил:
– Строители, шабашники.
– И девку одну давай возьмем, – зашептал ему на ухо Исмаил. – А лучше двух.
– Строители и шабашники, – еще раз сказал Сынок, давая понять, что никакие другие категории его не интересуют.
Двое из подошедших сразу куда-то скрылись.
– Вы пройдите, пожалуйста, к нашему летнему театру, – посоветовал один из них тоном гида.
– С удовольствием, – ответил ему Сынок в том же тоне. – А где это?
– Сюда, пожалуйста. – Мужчина указал дорогу.
Летний театр находился в дальнем конце парка. Обычный летний театр, какие есть в каждом провинциальном парке культуры. Облупившаяся ракушка эстрады, несколько ярусов неровных шелушащихся скамеек, никому не нужный теперь турникет у входа. Раньше тут стояла билетерша и выпрашивала хотя бы пять копеек за вход на представление, а потом просила зайти просто так, чтоб артистам местной филармонии не пришлось выступать перед пустыми скамейками.
Когда Сынок с Исмаилом и провожатым подошли к театру, оказалось, что свободных мест нет. Все скамейки были заняты плотно сидевшим на них народом. А когда они вошли, по рядам пробежало такое оживленное шушуканье, словно в летний театр прибыли по меньшей мере Киркоров с Газмановым.
– Кто это? – шепотом спросил у провожатого Исмаил, который при таком скоплении народа чувствовал себя немного не в своей тарелке.
– Как кто? – Провожатый пожал плечами. – Строители и шабашники. Я ведь ничего не напутал?
– Нет, все правильно. – Сынок быстро поднялся на эстраду. – Так, – сказал он, хлопнув в ладони и заставив всех замолчать. – Старше сорока не берем!
