Самое сложное было – скрыться «фальшивомонетчикам». Но уйти смогли все. Как рассказал Каэс, он просто вышел в туалет. И не вернулся…
– Ну как там, снаружи? – спросил Исмаил у Сынка, не перестававшего смотреть в окно.
– Никак, – пожал плечами Сынок. – Дорога и дорога.
– А че ж ты тогда пялишься? Слезай, дерябнем.
– Не хочу. – Сынок продолжал смотреть в окно на плывущие мимо березки. – Уже этот спирт в глотку не лезет.
– А чего ж ты хочешь? Шампанского?
– Бабу хочу, – вздохнул Сынок.
– А вон их сколько, желтопопеньких! – Рассмеялся Исмаил. – Выбирай любую. Зухра, Зульфия, Лейла, Фарида…
Вьетнамцы, услышав свои новые имена, оживились, зашевелились, защебетали что-то на своем птичьем наречии.
– Да нет, спасибо. – Сынок слез с ящиков и прыгнул на свою лежанку в конце вагона. – Я посплю часика четыре, а ты посторожи пока. Добро? Разбудишь, когда к границе подъедем.
Это была уже вторая граница. Первая была русско-украинская, вторая украинско-белорусская. И на той и на другой границах больше всего свирепствовали хохлы, не наигравшиеся еще в самостийность. Русским пограничникам было абсолютно все равно, они даже не стали заглядывать в вагон. А вот хохлы на прошлой границе, в Конотопе, шмонали прилично. Пришлось несколько раз под поездом, между колесами, переползать всем кагалом из вагона в вагон, а потом еще четыре часа, до конца следующего перегона, толкаться в одном вагоне со свиньями.
Зато теперь они оккупировали почти порожний товарный вагон, в котором везли только несколько десятков ящиков с какими-то железяками. И вагон этот шел как раз в Гомель, так что если повезет на границе, то можно будет доехать до самого конца без пересадок.
Вьетнамцы, как только влезли в вагон, тут же бросились потрошить ящики, облепив их как саранча. Только когда Исмаил набил одному морду, остальные утихомирились. Они вообще только и смотрели, что где стянуть. С ними даже спать приходилось по очереди, чтобы не обобрали до ниточки. Исмаил их за это готов был задушить, совсем забыв, что всего несколько месяцев назад он и сам был готов не только обокрасть, но и прирезать за пару медяков. Сынок относился к вьетнамцам гораздо спокойнее.
– А чего? Мне заплатили, я и везу. А что дикие, так что с них возьмешь? Мартышки – они и есть мартышки.
И вот сейчас Сынок мирно храпел на лежаке, а Исмаил вынужден был сидеть и таращиться на этих косоглазых. От этого разбирала такая злость, что аж скулы сводило. Хотелось встать и хорошенько отметелить хоть одного. Ну хотя бы того, лопоухого, Гюльчатая. Он ведь, зараза, все время отстает, теряется, с ним одна морока.
– Эй ты, Гюльчатай, иди сюда! – крикнул ему Исмаил и поманил пальцем.
Гюльчатай не шевельнулся, хотя понимал, что зовут именно его.
– Иди сюда, я сказал, поганка желтявая! – еще громче приказал Исмаил.
Гюльчатай идти не хотел. Но остальные выпихнули его из угла и подтолкнули к Исмаилу. Знали, хитрюги, что проводника лучше не злить – проводник на время дороги заменял им и папу, и маму, и божество, которому они поклонялись.
И вот парень стоял перед Исмаилом, трясясь как осиновый лист. Бить его просто так, ни за что, было как-то неловко, неблагородно. Поэтому Исмаил кивнул ему на пустой ящик рядом с собой.
– Садись, обезьянка, в ногах правды нет.
Паренек послушно сел.
– Ну что, Гюльчатай, расскажи мне, как вы там в своем Вьетнаме живете? Почему до сих пор, козлы такие, демократию не сделали?
– Гульсатай тут, больси не будай, я руськи не понимай, извинэт, – пробормотал парнишка слова, смысл которых сам вряд ли понимал.
– Ладно, ладно, не пугайся. – Исмаил похлопал Гюльчатая по колену. – Я тебя не обижу. Выпить хочешь?
Достав из сумки флягу со спиртом, он отвинтил крышку и плеснул немного в железную кружку.
– На, выпей за мое здоровье. – Он протянул кружку вьетнамцу.
Паренек заулыбался, начал что-то щебетать, все время кланяясь, но кружку взять отказался.
– Ты что, за мое здоровье пить не хочешь? – Исмаил нахмурился. – Нехорошо. А ну давай, пей, а не то через жопу закачаю.
Паренек начал было снова отказываться, но кто-то из угла крикнул ему что-то на своем языке, и лопоухий осторожно взял кружку.
– Ты давай, не бойся. – Исмаил плеснул в пластиковый стаканчик и выпил залпом. – Вот видишь, это не отрава какая-нибудь. Чистый спиритус вини.
Увидев, что проводник выпил из фляги, лопоухий немного успокоился. Сначала понюхал аккуратно, а потом сделал глоток. Но спирт, наверное, просто обжег все его внутренности, потому что бедняга закашлялся, глаза его наполнились слезами, а лицо из желтого превратилось в багровое.
– Что, крепка советская власть?! – захохотал Исмаил. – Это вам не Рембов по джунглям ловить. На, выпей еще!
Исмаил плеснул в кружку еще спирта. Но паренек наотрез отказался пить. А когда Исмаил попытался заставить его силой, тот просто зарылся лицом в колени и так и сидел.
– Эй, Гюльчатай, – начал упрашивать Исмаил, – открой личико. Ну открой, ну чего тебе стоит… Открой, сука, я сказал!
Злость наконец достигла нужного градуса. Исмаил вскочил на ноги и со всей силой ударил паренька ногой. Тот отлетел к стенке, быстро перевернулся на живот и закрыл голову руками. Видно, уже кое-какой опыт подобного обращения у него имелся.
Это еще больше взбесило Исмаила. Подскочив к пареньку, он попытался перевернуть его на спину, а когда это не получилось, принялся жестоко лупить.
Исмаил разошелся до того, что даже не заметил, как несколько вьетнамцев в углу закопошились, о чем-то громко говоря между собой. Опомнился он только тогда, когда на спину к нему запрыгнули два человека сразу.
– Вы что, мартышки, совсем одурели?! – заорал Исмаил, но еще двое бросились ему под ноги, и он грохнулся на пол.
Вьетнамцы облепили Исмаила со всех сторон. Он пробовал позвать на помощь, но ему заткнули рот, на глаза накинули какую-то тряпку и начали колотить руками и ногами. Он ревел, как раненый медведь, рвался изо всех сил, пытаясь высвободиться, но у него ничего не получалось.
И вдруг все прекратилось. Все сразу слезли с него и куда-то исчезли.
– Ну, козлы, держитесь! – Исмаил скинул с лица тряпку, вынул кляп и огляделся по сторонам. И сразу понял, почему его перестали бить.
Посреди вагона стоял Сынок и держал за шкирку Чебурашку, оторвав его от земли. Чебурашка висел в воздухе, перепуганно таращил глаза на Сынка и смешно болтал ногами.
– Чего тут за куча мала? – спросил Сынок, глянув на Исмаила. – Такую возню, блин, устроили, что я проснулся.
– Суки, козлы, да я их!.. – Исмаил вскочил на ноги, но тут же полетел обратно на пол, потому что состав дернулся несколько раз и начал тормозить.
