Загадки так и не разрешались. Одно Сынок теперь знал наверное: он перешагнул ступеньку и теперь к этой самой золотой жиле куда ближе.
К вечеру третьего дня безделья, когда Сынок уснул на горячем солнышке, заглянул через забор сосед. Это был худосочный очкарик лет двадцати, Сынок видел, как он, словно сомнамбула, бродил по своему участку, чуть не натыкаясь на предметы.
«Ботаник, – решил про себя Сынок, – ученый, видать, сильно».
– Здравствуйте, давайте познакомимся, – сказал сосед без всяких подходов. – Меня зовут Чип.
– А где Дейл? – неумело схохмил Сынок.
Сосед шутку не понял, более того, тревожно оглянулся по сторонам и сказал:
– Не знаю. Вы его ждете?
– Та-ак, – вздохнул Сынок, поднимаясь, – ты, стало быть, в танке.
– Нет, вы меня с кем-то спутали, – снова не воспринял образности речи Сынка сосед.
– Извини, я так, пошутил. Давай знакомиться. Меня Сынок зовут.
– Очень приятно. Я вот по какому поводу к вам. Вы, наверное, скучаете один. А у нас по вечерам собирается милая компания. Почему бы вам?.. Вы извините, может быть, у вас другие планы, но если вдруг вам захотелось немного посидеть среди милых людей, то милости просим в девять вечера в девятый коттедж.
– Спасибо, конечно, только я не очень компанейский.
– Это ничего, мы там очень тихо…
Как только сосед скрылся, Сынок бросился в ванну скрести свою трехдневной небритости рожу, мыться, наглаживать брюки. Утюга не было, но для Сынка это не было неразрешимой проблемой. Он сбрызнул штаны, сложил их аккуратно по стрелкам и засунул под матрас. Конечно, какое-то время пришлось самому поработать утюгом, зато стрелки были остры и изящны.
К назначенному времени он уже маялся часа два, одетый, как в хороший ресторан, чистый до отвращения, выбритый и надушенный каким-то импортным одеколоном, который нашел на туалетном столике.
Действительно, Сынок никогда не был душой компании. Тусовщиком его не назовешь. Но, может быть потому, что после ампутации никто никогда его на вечеринки не звал. Слишком уж стремительно менялась его жизнь – не до тусовок было. А кому же не хочется просто посидеть в компании, поболтать о том о сем, слегка выпить…
Но Сынка еще распирало любопытство. Что за люди живут в этом поселке? Что за элита тут собралась, чем занимаются, что знают, откуда они здесь?..
К девяти часам он уже стоял возле коттеджа, волнуясь, как пацан, и все не решаясь позвонить.
Дверь открыла, Сынок чуть не отшатнулся, секретарша Людочка. Теперь она посмотрела на Сынка без ненависти и даже без снисходительности. Только вскинула удивленно брови.
– Не узнала, богатым будешь. Ну, заходи, – улыбнулась она.
– Мне тут Чип… Я сначала не хотел, а потом подумал… – начал лепетать Сынок, но Людочка его слушать не стала, повернулась и ушла в комнату.
Сынок косолапо двинулся следом и попал в небольшой кружок действительно милых людей, никто не был пьян, никто не шумел, все улыбались приветливо.
Сынок пожал всем протянутые руки. Узнал, что в компании есть кроме Чипа и Людочки Каэс, Зиг, Амос, Мата и Дон.
Было странно, что эти вполне интеллигентные с виду люди представлялись такими птичьими именами. Их, впрочем, это совсем не смущало.
Пили сухое вино. Сынок терпеть не мог этого кисляка, но крепился. Разговоры были самые отвлеченные – о политике, о кино, музыке, светские сплетни, почерпнутые из журналов и газет.
Сынок в разговоре участия не принимал. Политик из него был никудышный, кино он смотрел по телевизору, но никогда не досматривал до конца, а музыкальные познания ограничивались Пугачевой и Розенбаумом. Пестрых журналов не читал, да и вообще не помнил, когда читал что-нибудь, кроме названия магазинов.
Каэс начал рассказывать какую-то увлекательную историю о клакерах. Так, оказывается, называли театральных жучков, которые обсели все самые видные московские театры. Помимо того, что они спекулируют билетами, они еще дерут плату с артистов. Если артист отказывается платить, клакеры устраивают ему театральный провал. Засвистывают спектакль, устраивают скандал, а если артист щедро платит хотя бы теми же билетами, то клакеры устраивают ему овацию с криками «браво!», «бис!», «гений!».
«Каэс, каэс… – соображал Сынок. – Что такое это „каэс“? Чего-то с театром, наверное, связано».
Зиг начал усыпляющий рассказ о смутном понятии – психология. Сыпал такими терминами, что у Сынка ум за разум заходил – всякие «либидо», «супер эго», «подсознание»…
«А этот доктор психических наук! – догадался Сынок. – Или сам в психушке бывал».
Оказалось, что Амос неплохо разбирается в хирургии, Дон рассказывал о разных экзотических способах умерщвления человека: от банального отравления до воздействия микроволнами.
Чип начал было что-то про компьютеры, но Людочка вдруг откровенно зевнула.
«Что они тут делают? – все не мог сообразить Сынок. – Какой-то академгородок».
– Ладно, ребята, пора баиньки, – сказала она решительно. – Кто мне поможет убрать?
– Я могу, – сказал Чип, поправив очки.
– Нет, ты мне в прошлый раз половину стаканов перебил. – Вот Сынок у нас еще не дежурил.
«Если мыть посуду, то я помощник еще тот, – ухмыльнулся Сынок, – я ей намою».
Гости попрощались и разошлись. Мыть посуду Людочка Сынка не заставила. Дала в руку веник и сказала:
– Подметешь, получишь награду.
Сынок принялся рьяно мести пол. Но не успел сделать и половины работы, когда секретарша заглянула в комнату и сказала:
– Все, заслужил.
И распахнула полы халатика, который уже был на ней. Под халатом Людочка была голой.
«Так не бывает!» – последнее, что подумал Сынок перед тем как вообще забыть о мыслях.
Людочка в постели была умелой и, что не очень понравилось Сынку, веселой. Она высмеяла Сынка за семейные трусы, похихикала над его поспешностью, а культя и вовсе вызвала в ней приступ хохота.
– Первый раз трахаюсь с одноруким.
Она умело приостанавливала его страсть, брала инициативу в свои руки – если еще хоть какая-то инициатива была у Сынка – и, словно забыв о партнере, доводила себя до неистовства.
В какой-то момент Сынку захотелось схватить все свои вещи и удрать. Он чувствовал себя предметом, вроде вибратора. Но Людочка и это угадывала. Она становилась вдруг ласковой и внимательной. Словом, она довела Сынка до белого каления, а потом вдруг откинулась на подушку, потянулась за сигаретами и сказала:
– Скучно, правда?
– Чего? – не своим голосом спросил Сынок.
– Одно и то же. Надоело, – улыбнулась Людочка. – Какие вы все, мужики, однообразные. Заберется сверху и пошел, как колхозник, – гы-гы-гы… Я думала, с тобой будет необычно как-то. А ты – как все…
