– Ты чего такая горячая? – проведя ладонью по ее щеке, проворковал Руфат.
– В бане была.
– В какой бане? Ты же не ходишь в баню…
– В ведомственной.
– А зачем?
– Дома воду горячую отключили.
Парень не смог уловить, шутит она или говорит правду. Вроде шутит. А глаза при этом серьезные.
– Есть хочешь? – спросила Ирина.
– Нет.
– А я хочу есть.
У входа в ресторан Руфат замялся. Заведение было швейцарское, очень дорогое.
– Не бойся, сегодня я угощаю, – хлопнула его по плечу Ирина.
– Нет, погоди… Кто из нас мужчина?
– Ты мужчина, ты. А я эмансипе. Идешь или нет?
Их провели в зал, усадили за столик у окна, зажгли свечку, подали аперитив. Все это время Руфат насупленно молчал.
– Ну? – Ирина подняла бокал.
– За тебя, – скупо молвил Руфат. – Верней, за нас.
– Банально, но если нет других предложений…
Чокнулись, выпили.
– Я соскучился.
Он еще не знает, что она все решила. Как ему сказать? Он же не отпустит.
– Я тоже…
– Мы не виделись больше месяца. У меня поллюции начались.
– Фи.
– А у тебя все работа, работа… Я больше не могу так… Я хочу быть рядом… Каждую минуту… Или хотя бы каждую ночь…
– Тише.
– Ты переедешь ко мне?
– Налей еще вина.
– Переедешь?
– Нет.
– Почему?
Он смотрел на нее зло, почти с ненавистью.
– Долго до работы добираться.
– Опять эта работа… Развалилась бы эта фирма к чертовой матери…
– Да? А жить на что?
– Я буду зарабатывать.
– Вот когда начнешь, тогда и поговорим…
– Значит, все дело в деньгах? – догадался Руфат, и эта догадка привела его в ужас.
– Ты хотел налить мне вина.
– Ну да, конечно… Я мало зарабатываю, вот в чем дело… А то, что я тебя люблю, что думаю о тебе постоянно, – это так, пустяки…
– Руфаш, деньги здесь ни при чем… – она положила ладонь на его запястье. – И не говори больше такие глупости, пожалуйста… Мы сейчас поужинаем, потом поедем ко мне, и мир сразу станет прекрасней…
– Ну вот. Опять ты все за меня решила.
Нет, она не сможет ему сегодня сказать. Он слишком заведен, еще глупостей всяких натворит.
– Я очень устала, Руфаш… Сегодня такое на работе было…
– Опять ты про работу? Нет, я как-то не вписываюсь в твои планы. Явно не вписываюсь… Ты меня все еще не любишь?
– Давай помолчим немного.
– Давай.
Когда Ирина расплачивалась своей кредиткой, Руфат отошел в сторону…
Потом они долго ехали через запруженную Москву и болтали о всякой веселой ерунде, отношения больше не выясняли, напряжение как-то само собой улетучилось.
Он внес ее в квартиру на руках, положил на кровать, сам лег рядом и серьезно произнес:
– Знаешь, мне наплевать, как ты ко мне относишься…
А через час Ирина лежала на спине, раскинув руки и блаженно полузакрыв глаза. Такого оргазма у нее не было очень-очень давно. А может, и вовсе никогда не было. И Руфат в этот раз был каким-то другим, будто подменили человека…
Ирина окончательно запуталась. Она все еще была уверена, что не любит его. Но разве можно испытывать такие чувства к мужчине, которого не любишь? Запуталась…
Руфат где-то рядом шуршал джинсами.
– Ты одеваешься?.. – не открывая глаз, тихо спросила Ирина.
– Да…
– Зачем?..
– Ухожу.
– Куда?..
– Домой…
Она резко приподнялась на локте:
– Что случилось?
– Ничего… Тебе завтра на работу. Ты должна выспаться.
– Я высплюсь. С тобой.
– Я буду мешать.
– Не будешь, дурачок. Ложись рядышком.
– Это ты думаешь, что я дурачок… А я не дурачок… Все, привет…
И прежде чем она успела его остановить, Руфат буквально выбежал из квартиры, громко хлопнув дверью.
Еще какое-то время Ирина голой простояла в прихожей, пытаясь понять, что произошло. Наконец поняла. Он довел ее до блаженства и оставил. Красиво. Посмотрим, что он завтра запоет…
Спать совершенно не хотелось. Ирина бесцельно послонялась по квартире, выпила холодной воды, позвонила бабушке. Опять занято. Это уже становилось странным.
Первое, что Ирина увидела по телевизору, был репортаж с Тверской. Разумеется, основное внимание было уделено взрыву гигантского резинового телефона. Оказалось, за то время, что Ирина провела с Руфатом, милиция задержала мальчишку лет десяти, который и подбил рекламный дирижабль с помощью обыкновенной рогатки и металлического шарика.
– Малыш, скажи, зачем ты это сделал? – спрашивала у него журналистка.
– Не зна-а-аю… – канючил малец.
– А кто знает?
– Не зна-а-аю…
Затем журналистка попросила в камеру родителей мальчугана, чтобы они пришли в отделение милиции и забрали своего сынка, потому что сам он не помнит, где живет…
– Придурки, – сказала вслух Ирина, имея в виду и мальца, и его родителей, и журналистку, и Руфата, и всех остальных, вместе взятых.
И тут она вспомнила, что не вернула соседке электрические щипцы.
– Ты чего такая? – спросила Светка, едва Ирина переступила через порог ее квартиры.
– Какая?
– Загадочная.
– С Руфатом поругалась.
– С хачиком с этим? – ехидно засмеялась Светка. – И правильно, пусть убирается в свою чучмекию.
Ирина пропустила оскорбления соседки мимо ушей. По существу, она даже в некоторой степени была согласна со Светкой. Пусть убирается. Только чучмекия здесь ни при чем, потому что он москвич и по паспорту русский.
Весь прошедший день состоял из радостей и огорчений. Но огорчений все-таки было больше…
Глава 9. СПАРТАНСКОЕ ВОСПИТАНИЕ.
Он проснулся, когда бомжи спали. Храп и стон стояли, как в казарме. Сынок помнил эти неспокойные солдатские сны. Особенно когда был уже «дедом» и мог отсыпаться днем, а по ночам гонял в «дурака» или пил с такими же старослужащими. Иногда из «красного уголка», где они располагались на ночные развлечения, выходил и видел сотню разметавшихся, беспокойных во сне мальчишеских тел. Тогда еще думалось, что все это скоро для него кончится. Не знал, что «скоро» растянется еще на полгода, за которые он побывает на чеченской войне и потеряет руку.
