– Вы, Елена Александровна, начали перечислять причины, почему вы не хотите обратиться в милицию. Вы понимаете, сейчас каждая минута может быть… – я не без труда подыскал нужное слово, – решающей.
Мартемьянова кивнула:
– Да, я понимаю. Но не могу нарушить требование бандитов. Понимаете, ведь речь идет о жизни моей дочери, а они четко дали понять, что если я обращусь в милицию, то это закончится плохо… Это раз. А два – я сама не хочу, чтобы этот случай получил огласку. Если обратиться в милицию, ее избежать все равно не удастся. Журналисты, газеты, телевидение… Мне это абсолютно не надо. Понимаете, похищение дочери – это скандал. Каждый посредственный графоманишка, гордо именующий себя «политическим обозревателем», каждая захудалая газетенка будут считать своим долгом перемывать косточки мои и моей дочери, строя свои жалкие версии. Вы же знаете, на что способны наши журналисты. На любой цинизм, на любую грязь… Их ничего не остановит. Поэтому я и не хочу никакой огласки. А если обратиться в милицию, то ее не избежать. По опыту своих коллег знаю.
Последний довод показался мне несколько странным: пресса внушила нам, что депутаты, как и вообще все политики, постоянно нуждаются в рекламе. Хотя было бы верхом цинизма использовать этот случай в целях рекламы.
– А вы не боитесь, что утечка может произойти через меня?
Голос Елены Александровны стал металлическим.
– Игорь рекомендовал вас как исключительно порядочного человека. И я надеюсь, вы полностью соответствуете этим рекомендациям.
– Да, я понимаю, Елена Александровна. Конечно, все останется строго между нами. Но дело в том, что я по профессии адвокат. Мое дело – защита подсудимого. И…
Елена Александровна кивнула и снова подняла ладонь:
– Я все это знаю. Но мы с Игорем выбрали вас потому, что вы в свое время работали следователем Генпрокуратуры. И потом, с вашей помощью, вернее, с помощью ваших друзей мы бы могли негласно провести поиски Ольги. Ведь неизвестно, когда они позвонят, позвонят ли вообще и что потребуют за ее освобождение. Нам нужен негласный, но надежный контакт с правоохранительными органами.
Я задумался. Предложение, конечно, мягко говоря, не совсем по моему сегодняшнему профилю. Однако если подключить Турецкого… Ну и, конечно, Славу Грязнова, начальника МУРа, еще одного моего старшего друга… И потом, могу ли я отказать в просьбе о помощи?
– Ну как? – Елена Александровна с надеждой смотрела на меня. – Согласны?
– Ну что ж, пожалуй, я согласен.
Елена Александровна протянула мне руку:
– Спасибо… Разумеется, я в долгу не останусь. И все ваши усилия будут соответствующим образом вознаграждены.
Я махнул рукой, пустое, дескать. Хотя, надо сказать, деньги мне сейчас совсем бы не помешали.
В этот момент зазвонил телефон.
Мартемьянова взяла трубку:
– Да… Да… Нет. Костя? Что?
Лицо Елены Александровны изменилось. Она схватила телефонную трубку двумя руками, как будто ее кто-то собирался у нее вырвать. Я сразу понял, что звонивший сообщает нечто важное. И скорее всего, по поводу похищения Ольги.
– Ты видел?.. В машину?.. Костя, срочно приезжай. Срочно. Ты понял? Я сейчас пришлю за тобой машину. Где ты находишься?
Она черкнула что-то на бумажке. Потом положила трубку.
– Это Костя. Знакомый Оли. Он видел, как ее посадили в машину. Натянули на голову капюшон и увезли.
Мартемьянова без сил опустилась в кресло.
– Игорь, пошли машину в…
– Не надо, – сказал я, – я сам поеду за ним. И по дороге расспрошу. Может быть, сразу приму меры. А вам, Елена Александровна, лучше остаться здесь. Кто знает, может быть, бандиты наблюдают за домом.
Я взял бумажку с адресом и не мешкая вышел из квартиры.
Больше всего я в эту минуту хотел, чтобы мой «жигуль» не выпендривался и хотя бы один раз в жизни повел себя по-человечески. То есть завелся сразу.
– Ну давай, старина, – говорил я, поворачивая ключ зажигания. И мой железный друг услышал просьбу своего хозяина. Мотор мерно заурчал, и я как можно скорее поехал по указанному в бумажке адресу.
Костя оказался щуплым долговязым парнишкой в очках. Таких мы в школе, да и в институте, называли «ботаниками». Его фигура, похожая на гвоздь, торчала на углу Кутузовского проспекта и улицы 1812 года. Он жил где-то в глубине улочек, уходящих вправо от Кутузовского.
– Садись. – Я перегнулся через кресло и открыл дверцу.
Костя сел. Мне показалось, что делает он это не очень охотно.
– Меня зовут Юрий. Будем знакомы?
Костя слабо пожал мою ладонь. Длине его пальцев, наверное, позавидовал бы сам Ван Клиберн.
Я медленно повел машину в обратный путь.
– Итак, Костя, ты видел, как Ольга Мартемьянова садилась в машину?
Он кивнул.
– Когда это было?
– Около четырех.
– Где именно?
– Прямо напротив выхода с территории университета.
– Что за машина?
Костя вдруг посмотрел на меня и неожиданно задал вопрос:
– А вы кто?
– Я – адвокат.
– Адвокат? – удивленно протянул Костя. – И кого же вы защищаете?
Въедливый мальчишка. Настоящий «ботаник». Я немного подумал и ответил:
– В данный момент – никого. Тебе должно быть известно, что…
– А почему вы ко мне на «ты» обращаетесь? – неприязненно блеснул стеклами своих очков Костя.
Я скверно выругался. Про себя, разумеется. Эх, Гордеев, Гордеев… Быстро же ты забыл профессиональные навыки следователя. Как тебя учил Турецкий Александр Борисович? А? Ну вспоминай, вспоминай… «Вызвать доверие свидетеля – это самое главное. Если нет доверия и взаимопонимания, считай все коту под хвост. Ничего он не скажет. Просто из упрямства не скажет». И ты, Гордеев, об этом-то и забыл. Думал «ботана» очкастого нахрапом взять. Ан нет!
– Ну извини, – я посчитал, что в дискуссию о разнице в возрасте лучше не ввязываться, – могу обращаться и на «вы». Только ты… тьфу, вы имейте в виду, что от того, насколько быстро и точно вы будете отвечать на вопросы, зависит многое. Очень многое.
Я делал ударение на каждом «вы».
Костя смерил меня взглядом из-под стекол и произнес:
– Если вам так нравится, можете и на «ты». Просто я не люблю, когда без моего разрешения фамильярность проявляют.
Колючий мальчишка. Он мне, видите ли, «разрешил». Ну что же, придется терпеть его закидоны, ничего не попишешь.
– Итак, Костя, я тебя прошу отвечать четко, быстро и ясно. Как это было. По возможности в деталях.
– Ничего особенного. Мы вышли из ворот, постояли на остановке. Я сел в автобус. Тут остановилась машина, из нее вышли двое, схватили ее под локти и затащили в машину.
