– Да, – продолжил Савицкий, – конечно, если бы не папаша твоей подзащитной и врач вытрезвителя, хрен бы мы на этого Власенкова вышли.
– Ну и что? При чем тут моя подзащитная?
– А при том. Слушай сюда. Сурен Осепьян имел каналы, по которым доставал радиоактивные материалы. Через подставных лиц к нему стекалось то, к счастью немногое, что удавалось украсть с атомных станций и обогатительных комбинатов. Охрана там пока еще надежная. Но некоторым, типа Мухтолова, удается упереть время от времени что-то радиоактивное. Он не раз уже воровал контейнеры, которые попадали к Осепьяну. Поэтому ему и доверяли функции курьера. Кстати, в нашем случае это оказалось самое настоящее боевое вещество. Значит, Мухтолов этот направлялся к одному из людей Осепьяна, чтобы сдать ему товар. Но по пути его замели в вытрезвитель, хотя он и не был пьян. И контейнер пропал. Разумеется, о том, когда приедет Мухтолов, что привезет с собой и какое количество, было известно заранее. Об этом знал сам Осепьян.
Осепьян даже успел найти покупателя. Им оказался Свищ. А Свищ собирался продать контейнер туркменам. Понимаешь?
Я кивнул.
– Если бы не пропажа контейнера и неожиданное убийство Осепьяна, все и на этот раз прошло по многократно обкатанной схеме. Но контейнер пропал, и Осепьяна убили. Ну контейнер-то ладно, пропал он случайно, с кем не бывает. А вот с Осепьяном сложнее, убит он совершенно не случайно, а я бы даже сказал, совершенно преднамеренно. И самым вероятным претендентом на роль убийцы остается, как ни крути, твоя подзащитная – эта Лена Бирюкова.
– Ну вот, – опешил я, – из чего же сей вывод следует?
– Очень просто, Юра. Осепьян был очень опытным человеком. И, разумеется, всегда принимал меры предосторожности. Самый лучший способ обезопасить себя от возможных наездов со стороны партнеров – это сделать так, чтобы они в тебе нуждались. Чтобы цепочка без твоей персоны разорвалась и перестала функционировать. Понимаешь? Так и было на этот раз. Свищу убрать Осепьяна равноценно собственной погибели. Туркмены разберутся с ним по-своему и не посмотрят, что он один из самых крутых московских авторитетов. Туркмены сами с Осепьяном знакомы не были – об этом заботился Свищ. Теперь – с другой стороны. Партнеры Осепьяна – это его родственники. Мы тут провели проверку, и выяснилось, что вся семейка держалась на Осепьяне как карточный домик на одной-единственной карте, которую если вытащишь – все рухнет. Он позаботился о том, чтобы каждый, я подчеркиваю, каждый член его семьи полностью зависел от него. Так что они должны были пылинки сдувать с Сурена Осепьяна.
– Но и у Лены не было никаких причин убивать Осепьяна! – вставил я.
– Погоди. Слушай дальше. Вот заключение баллистический экспертизы. Сурен Осепьян убит из пистолета системы Стечкина. Установлено, что пистолет Осепьяна был как раз этой системы. Более того, выстрелы сделаны из его собственного пистолета.
– Убийца бросил пистолет на одеяло Лены, – возразил я. – Она его схватила и…
Савицкий улыбнулся:
– Какой же суд этому поверит? Свидетелей-то сколько того, что Бирюкова стояла над постелью Осепьяна с пистолетом в руках?
– Вся семья, – признал я.
– Но в отличие от семьи у Бирюковой не было никаких причин сдувать пылинки со своего любовника. Наоборот, он мог ей, например, надоесть. Или обидеть. Или еще что-нибудь.
Я покачал головой:
– Это все пока что чистой воды домыслы. А как насчет фактов, Владимир Николаевич?
Савицкий открыл папку и достал из нее пару листов бумаги.
– Вот данные, полученные из «Лионского кредита». Знаешь, банк есть такой, один из крупнейших в мире?
Я кивнул.
– Три месяца назад Сурен Осепьян сделал вклад. На имя Елены Бирюковой. Очень, я бы сказал, неплохие деньги – сто двадцать тысяч долларов. Вот, поинтересуйся.
– Ну и что из этого?
– А то, что условия вклада были таковы: она может получить эти деньги только через пять лет. Единственное исключение – смерть Сурена Осепьяна. Тогда она может распоряжаться вкладом свободно. Понимаешь?
Я молчал. Добавить было нечего. Значит, Лена подло водила меня за нос, пытаясь вызвать жалость к несчастной судьбе провинциальной девчонки, по воле случая вынужденной стать гейшей при столичном толстосуме. Еще и дневники свои подсовывала… А застрелила своего патрона из-за денег… Непонятно только, на что она рассчитывала?..
– Ну что, как тебе мотив убийства?
Я развел руками:
– А вы убеждены, что она знала об этом вкладе?
– Нет. Но ничего не говорит и о том, что она о нем не знала. В любом случае мотив убийства налицо. Это – корысть! И заметь, Юра, Лена Бирюкова на сегодняшний день единственный человек, который действительно был заинтересован в смерти Осепьяна. Как это на первый взгляд ни покажется странным.
– А не было ли у него других партнеров, которые могли быть заинтересованы в этом?
Савицкий снова покачал головой:
– Мы со Славой подробно проанализировали деятельность Осепьяна. Всех, с кем он имел дело, знали только родственники. И если уж и понадобилось бы убрать, то скорее убили бы их.
– Понятно…
Действительно, поверить в то, что Лена не знала о том, что Осепьян сделал на ее имя вклад в банке, да еще на таких условиях, мог только самый отъявленный идеалист.
– Но все-таки, Владимир Николаевич, – попытался возразить я, – почему Розанов так напирал на то, что все уже решено?
– Очень просто. Сурен Осепьян – важная шишка. И по своей должности, и по положению в криминальном мире. Поэтому с расследованием причин его смерти не должно быть никаких проволочек. Этого не допустит никто. Поэтому и Розанову, и – что греха таить – Косте Меркулову как заместителю Генерального прокурора были сделаны соответствующие звонки. Конечно, я не хочу сказать, что меня или Костю призывали к тому, чтобы мы поскорей засадили кого попало. Но следствие и суд должны пройти в максимально короткие сроки. Свято место пусто не бывает – всем хочется поскорее закончить эту историю. Понимаешь?
– А как же Свищ?
– Свища со дня на день мы поймаем, это не проблема. Свищ – слишком заметная фигура. Не уйдет…
Настроение, если честно, у меня испортилось напрочь.
Факты, приведенные Савицким, были просто убийственными. Этот злосчастный вклад… Хотя почему злосчастный? Сто двадцать тысяч – деньги немалые. Особенно для Лены Бирюковой. За них можно и побороться. И, скажем прямо, даже в тюрьме посидеть. Хотя зачем сидеть в тюрьме, когда она и так получила бы их через пять лет? Неужели она надеялась, что ее не будут подозревать в убийстве? Нет, на дурочку она не похожа. Скорее всего, она рассчитывала, что среди многочисленных криминальных связей Осепьяна обязательно найдутся люди, которые кровно заинтересованы в его смерти.
И все-таки мне не верилось, что Лена способна на такое. Хоть режьте меня на куски, не могу я предположить, что она в душе – законченный циник, способный ради денег застрелить человека из его собственного пистолета…
