Гордеев проделал все, что велела ему Джуси Фрут, но, уже припадая к ее окольцованным пальцам, прошептал:
– Мне очень жаль, что так получается!
– Идите, – вздохнула Джуси Фрут, – и больше не попадайтесь!..
И Гордеев пошел, а через пятнадцать минут все те же его губы касались уже других пальцев – без единого кольца.
Лариса Баскакова колец, серег и бус не любила.
Выслушав рассказ Гордеева о встрече с Борцевым, она пообещала немедленно попытаться выяснить, о каких это Меркушке и Ландыше идет речь.
– А про «зауэр» помните? – спросил Гордеев. – Это ведь тоже история с Борцевым.
– Да, Борцевого в нашем городе слишком много, – кивнула Лариса Матвеевна. – Но, с другой стороны, что поделаешь: кабельное телевидение здесь очень популярно!
– Пантелеев сказал мне, что Борцевой причастен и к исчезновению денег общественного телевидения.
– Да, подозрения такие есть, но, во всяком случае, как знает тот же Олег Федотович, эти деньги до сих пор нигде не засветились… Очень темная история! И с несколькими трупами…
– Пантелеев сказал, что Борцевой очень труслив и на мокруху не способен.
– Наверное, но он вполне способен сыграть в свою пользу, переступая через трупы, заготовленные другими. В той разборке, если совсем прямо, погибли, мягко говоря, люди малоприятные. На одном из них две загубленные души висели точно… Правда, ребята хотели стать цивилизованными, а для этого несколько подмоченные кровью и попахивающие кокаинчиком денежки решили вложить в развитие булавинского телевидения. Но другие ребята еще до осознания преимуществ цивилизованности не дошли и решили тем, первым, помешать… Произошла перестрелка, затем в еще не разошедшемся пороховом дыму появился Борцевой и, подобрав временно бесхозные деньги, уполз. Такова схема. Но подробности…
– Однако Борцевой очень заволновался, когда я, по совету Пантелеева, припугнул его братвой…
– Ну, не знаю. Конечно, братва деньги ищет. У них ведь пропал чуть ли не весь общак… Действительно, на Борцевого они не думали… Нет, не знаю, что там накопал Олег… Хотя, если сыграло, уже хорошо.
– Впрочем, Борцевой, мне кажется, свое уже отработал. А если мы разузнаем еще что-то об этих киллерах, с Кочеровым и с прокуратурой можно будет вести себя посмелее.
– Пока я проведала другое. – Лариса Матвеевна посмотрела на часы. – Минут через сорок должна пересечься с одним многознающим джентльменом, который, кажется, кое-что сообщит мне о безбородом священнике…
– Да, здесь вам буду особенно признателен. Меня не оставляет чувство, что я виноват в гибели Паши Живейнова. Как-то подтолкнул события к этому варианту…
– А вы знаете, Юрий Петрович, я не стану вас разубеждать. Все равно не согласитесь. Наверное, вам действительно надо пережить эту ситуацию. Вы не виноваты, но так случилось, что вы с этим всем тоже связаны…
– Все сплелось… Кто я сейчас – адвокат? следователь? авантюрист? Или игрушка в чьих-то неведомых руках? Ничего не добился в прокуратуре, с каждым днем история все разбухает, конца и края не видно!
– Вы, наверное, мало спали сегодня ночью, Юрий Петрович? – участливо спросила Баскакова.
– По времени валялся, сколько положено, но сон не шел. Мы еще выпили с Володей… за упокой Паши…
– Знаете что? Пока я буду ездить по делам, ложитесь-ка вы у меня и отдохните. Ведь ночью опять новые приключения.
– Без приключений постараюсь обойтись, но с Пантелеевым встречусь.
– Ну, вот видите! Отдохните, отдохните… А если захотите уйти, дверь у меня и без ключа запирается, я покажу…
Когда Баскакова ушла, Гордеев действительно улегся на диван и уставился в потолок. Было понятно только одно: без кассеты в руках эту схватку не выиграть.
Из-за кассеты они арестовали Новицкого.
Посчитав, что о кассете узнал Андреев, его тоже арестовали.
Эту же кассету искали на квартире Андреева.
И главное, каким-то образом узнав, что он, Гордеев, отправляется выручать своего коллегу, его сразу же предупредили кокаиновым пакетиком – «Не суйся!».
Когда все же сунулся – подсунули второй пакетик. «Зарядили», как говорится.
А эта слежка от аэропорта, а эти двое у подъезда, а мотоциклист!
Велик пассив, оказывается!
А что же в активе?!
Почти ничего. Так, в основном игры. Есть, правда, пуля от снайперской винтовки, но зато уже нет трупа, который эта пуля прошила.
Ирина Федосеева обеспечивает прессу – немало. Турецкий поддерживает – низкий поклон, имеет полное право не влезать в проблемы какого-то там Гордеева. Вадим Райский в запасе – в случае чего, тоже поможет… Но и здесь стали принимать крутые меры!
Нет, без кассеты не обойтись!
А это значит, что надо ехать в Усть-Басаргино, искать следы исчезнувшей жены Новицкого, надеясь, что она все же жива и даже может помочь раздобыть кассету… Одновременно подать жалобу в облпрокуратуру. И ехать надо немедленно после встречи с Пантелеевым.
Гордеев посмотрел на часы. До полуночи оставалась еще уйма времени.
Он повернулся лицом к стене, закрыл глаза…
Когда господин адвокат открыл их вновь, за окном были то ли поздние сумерки, то ли прозрачная летняя ночь.
О том, что он проспал так долго, Гордеев не жалел. Раз организм захотел отдохнуть, значит, так нужно.
Но, едва отряхнувшись ото сна, он вспомнил, что собрался ехать в Усть-Басаргино.
Он встал и пошел умываться.
Баскаковой по-прежнему не было. Но возле зеркала умывальника Гордеева ждала записка от нее, Короткая. «Все без происшествий, но надо еще прогуляться. Л.».
Очевидно, «прогуляться» для нее было сходить еще куда-то.
Написав на той же записке коротко: «Возможно, буду в среду», Гордеев вышел из квартиры Баскаковой.
Уже как заправский конспиратор, передвигался он по Булавинску, раздумывая, как бы незаметно уехать ему из Булавинска в Усть-Басаргино. Поездом? Он уже знал, что поезд отправляется в десять вечера, то есть до его встречи с Пантелеевым. Взять у Лиды автомобиль он не мог – нужна доверенность, а брать с собой Лиду в ночную поездку – вовсе безумие…
Может, Пантелеев что-то посоветует?
До встречи с ним оставалось еще время, и Гордеев отправился в гостиницу.
Он не знал, заметила ли администрация странности его постоя или на эти странности служительницам указал кто-то, но и он, и сидевшая на оформлении дама сделали вид, что ничего особенного не происходит: «Гордеев Юрий Петрович, из Москвы» продлевает свое пребывание в гостинице «Стрежень» до пятницы.
Оплачивая свой номер, Гордеев считал, что он не сорит деньгами, а как раз страхует себя от неожиданностей и предупреждает резкие движения здешних его преследователей.
