Дежурная по этажу вновь сменилась, и эту худую скуластую женщину средних лет, конечно, интересовало, когда съезжает постоялец.
– А я должен еще задержаться, – произнес господин адвокат, глядя в поблескивающие глаза служительницы.
– Тогда вам надо оформить продление, – сказала она, отмечая заявленное в своем журнале.
Что Гордеев и сделал без особого труда внизу у администратора – теперь он получил право находиться в «Стрежне» вплоть до полудня вторника.
Дверь квартиры Андреевых Юрию Петровичу открыл Володя. Лицо Иноземцева полуприкрыли большие очки с темными зеркальными стеклами.
– Понятно, – сказал господин адвокат вместо приветствия и почесал в затылке.
– Увы! – развел руками Володя, снимая очки. Вокруг левого глаза бугрилось сине-черное пятно. – Поставили мне особую примету. Теперь не ошибутся.
– Где? – спросил Гордеев.
– На полдороге к автобусной остановке.
Володя и Гордеев прошли на кухню, где за столом, накрытым к завтраку, потерянно сидела Лида. Она и Юрий Петрович кивнули друг другу.
– Сколько их было?
– По-моему, двое. Но бил один. От гостиницы я пошел Лоцманским переулком к остановке. Этот боксер свалился на меня, будто с дерева, хотя там никаких деревьев не было. Я даже готов предположить, что он как-то прятался среди уступов стены особняка, мимо которого я как раз проходил. Увернуться от первого удара не успел – результаты перед вами. Второй раз он уже промазал, а я вроде куда-то в грудь кулаком ему заехал.
– А второй нападавший?
– Он почему-то отстал, подбегал сзади. Я развернулся спиной к стене дома, готовясь обороняться. Однако не понадобилось. Тот, что напал первым, сказал только: «Тебя предупредили!»
– Ну а кто они? Какие-то особые приметы запомнили?
– Темно было. Серые тени. Но не маленькие. Большие.
– Профессионалы?
– Вы знаете, понятие профессионала сейчас у нас, к сожалению, несколько смазано. В Буденновске с бандитами Басаева, захватившими больницу, кто воевал – профессионалы? Формально да, а по существу, это был позор. Так вот и эти. Мне показалось, что тот, который на меня спрыгнул, немного повредил ногу. Ну, подвернул, наверное. Профессионально это? На мой взгляд, нет. Он прихрамывал, когда они пошли, оставив меня в покое. Хотя, наверное, могли изметелить. Тем более, что невдалеке их поджидала машина, а значит, еще кто-то был с ними. Я слышал, как хлопнули дверцы. Они сели, уехали. Вот, собственно, и все.
– Пора делать выводы. Довольно, Володя. Каждый будет пить свое пиво, кроме, конечно, пива, как такового, которое я готов выпить с вами хоть сегодня вечером. Вы уже оказали мне столь неоценимую помощь, что дальнейшая будет выглядеть попросту позорной для меня. Кто занимается делом: вы или я? По-моему, я. Но работаете вы.
– Однако должен вам заметить, – сказал Володя, поглядывая на все молчавшую Лиду, – что я тоже хотел бы внести свой вклад в это дело освобождения Бориса Алексеевича из тюрьмы и от наветов. Вас пригласили как профессионала, как официальное лицо, а я знаком с семьей Лиды уже много лет, мы с ней учились с первого класса…
Гордеев уже понял, что ночью здесь произошли какие-то очень серьезные объяснения между Лидой и Володей. И они не были связаны с тем, что какому-то мерзавцу удалось поставить Иноземцеву фингал под глазом.
Юрий Петрович с тоской подумал, что самим своим присутствием и обстоятельствами дела вдвигается в достаточно щекотливые ситуации, где он ничего хорошего никому принести не может. Но что было делать?
– Я это понимаю, Володя, – примиряюще сказал он. – Однако давайте все же четко разделим сферы действия. Я все равно без вас не обойдусь. Не надо мелькать рядом со мной, а вот помогать мне придется. Сейчас я пойду повидаюсь с Ларисой Матвеевной, а ведь вам никто не мешает оказаться в вашей больнице и попытаться выяснить результаты вскрытия убитого Николаева. Разумеется, со всеми предосторожностями, то есть как бы походя. Можете подумать над тем, как купить для меня некоторые спиртные напитки – скажем, по две бутылки «Басаргинской анисовой» и «Басаргинской крепкой». Как мы теперь знаем, они продаются здесь лишь в одном месте, куда не всякий попасть может. А если помнить, что и в этой квартире происходило противозаконное распитие указанных напитков, возможно, вы тоже сможете узнать – также походя – что-то о личностях этих распивающих видеоманов… Так что дел вам хватит и без общения со мной.
– А вы из гостиницы уже выселились? – осторожно спросил Володя.
– Как видите, пришел без чемодана, – махнул рукой на свой портфель Гордеев, заметив тут же, что в печальных глазах Володи сверкнуло. – Решил пока что пожить там. Тоже любопытное место. Кстати, Лида, а что это за человек такой – Таня, то бишь Джуси Фрут?
Лида, как видно, была в отвратительном настроении.
– А это Володя лучше знает, – сказала она многозначительно.
Однако Володя только пожал плечами:
– Я ее встречаю время от времени. Характер у нее хороший, легкий. Переходящий, правда, в легкомысленный. Отсюда многие проблемы.
– А что, Юрий Петрович, – не выдержала Лида: женский характер есть женский характер, – она вам вчера опять в гостинице повстречалась вечером?
– Да, пересеклись как-то.
– На круглосуточной вахте, – хмыкнула Лида.
– Ну, довольно о ней. Вам-то, Лида, за эту ночь никаких звонков не было, чего-то подозрительного не произошло?
– Не заметила. Меня к тому же Володя опекал, – почти с вызовом сказала она, но вызов был обращен не к нему, Гордееву, а именно к Иноземцеву.
– А Лида меня лечила, – стал как бы оправдываться Володя.
– Лечила доктора?! – не приняла она оправданий.
– Не ссорьтесь, молодые люди, – примиряюще сказал Гордеев. – Кстати, Лида, с соседями вы говорили?
– Вчера было поздновато уже, а сегодня спросила. Тут у нас, вы видели, всего две квартиры на площадке. Сосед – бывший директор хлебозавода, уже старенький, жена – когда-то математику преподавала в нашей школе, но я, мы, – Лида кивнула на Володю, – у нее уже не учились. Они то здесь, то на даче. Сыновья живут отдельно. Они даже не знали, что папу арестовали.
– А вы им сказали?
– Ну да. Но они так и так ничего не заметили.
– А почта? Кстати, что с вашей почтой?
– Понимаете, никакой почты нет. Ящик пуст.
– А что читает ваш отец? Он что-нибудь получал по подписке?
– Как помню, он всегда любил две газеты – «Известия» и «Комсомолку». Юридическую прессу они всегда выписывали на консультацию, вскладчину… Однако, повторяю, в ящике нет ничего, а ведь прошло уже около трех недель, как его арестовали.
– Вот это тоже придется выяснить. Почтовые ключи на месте?
