– По-моему, это вы меня завели, – возразил Гордеев. – К себе домой. Узнал?
– Узнали, – согласилась Лида, и по требованию господина адвоката с некоторыми предосторожностями они поднялись в квартиру.
К счастью, все здесь было на своих местах.
Все же Гордеев на всякий случай уволок телефон в дальнюю комнату и оставил там, прикрыв его эмалированным тазом, примеченным в ванной.
– Звонок мы услышим, – объяснил он, – а вот нас услышать, если что, будет сложнее.
Лида занялась приготовлением чая и кофе, а Гордеев еще раз обошел всю квартиру, раздумывая над тем, что за кассету искали местные правоохранители.
Спросил Лиду, не ли у них какого-нибудь домашнего тайника.
Оказалось, что нет.
Правда, Лида предположила, что кассеты в квартире и не было.
Рассуждала она так: когда Новицкого арестовали в аэропорту Булавинска, надеялись найти у него эту кассету. Не нашли. Значит, она была спрятана у кого-то еще здесь, в городе…
– …или кто-то, с кем Новицкий был в доверительных отношениях, вез ее с собой в Москву, – продолжил Гордеев.
– Но тогда бы задержали его, этого помощника! – воскликнула Лида.
– Не обязательно, – возразил Гордеев. – Разве эта кассета была обычного, бытового формата? Вполне возможно, что она была малогабаритной.
– Но зачем же тут сидела эта парочка и часами пялилась на экран? Может быть, они что-то знали? Про формат кассеты.
– Не обязательно, – вновь повторил Гордеев полюбившееся клише. – Во-первых, они могли предполагать, что у этой кассеты есть копия и хранится она у Бориса Алексеевича, то есть у вас дома! Во-вторых, кто нам сказал, что помощник Новицкого летел одним рейсом с ним? Он мог сесть на поезд, улететь из Усть-Басаргина, наконец, придумать еще что-то. А вы, господа-товаришшы, ишшыте! – прошипел Гордеев, но следом усмехнулся: – Вы знаете, это хорошая мысль. Кассету от Новицкого – из рук в руки – ваш папа, естественно, получить не мог. Но очевидно, он ее видел, поэтому и стал опасен. Следовательно…
– …следовательно, если вы ее найдете, тоже станете для них очень опасным, – сделала неожиданный вывод Лида. – А где эта кассета, вы узнаете, получив свидание с папой – или с Новицким! Вот в чем главное «следовательно»: у вас пока жизнь здесь более или менее спокойная, но… Думаю, вам лучше вовсе не видеться с папой.
– Замечательный совет! – согласился Гордеев. – Особенно потому, что он никак не выполним!
Сидя на удобном диване, господин адвокат почувствовал, насколько он устал за этот все длящийся день.
Поэтому, отхлебнув глоток неплохо, во всяком случае старательно, заваренного Лидой чая, он закрыл глаза и сидел так некоторое время.
Глядя на расслабившегося Юрия Петровича, Лида молчала. Сейчас в этом человеке сошлись все ее надежды. Она не знала, что предпримет он для спасения ее отца, но чувствовала, что с этим московским красавцем, как она уже поняла, немного рисующимся суперменом-интеллектуалом, может найти какой-то выход из отчаянного положения.
– А где же те деньги, которые папа якобы собирался дать Каблукову?
– Намерения еще не преступление, – произнес Гордеев, не открывая глаз.
– Но почему же его тогда арестовали?
– Мы уже говорили об этом при первой встрече. Вот и будем выяснять… – Гордеев поморгал и потянулся. – Но уже сейчас понятно, что уважаемого – авторитетного – (это слово Юрий Петрович произнес с нажимом), – человека в городе просто так арестовывать не станут. – Увидя протестующее движение Лиды, он поднял ладонь. – То есть хочу сказать, что его арест вызван не просто тем, что он взялся за защиту этого журналиста, Николая Новицкого. Значит, они – и Борис Алексеевич, и, наверное, Николай – наткнулись на что-то, сделавшее их опасными для властей.
– Нежданно-негаданно, – проговорила Лида.
– Так бывает. – Гордеев очень хорошо помнил все, что стало происходить с ним после того, как дочь булавинского адвоката Андреева пришла к нему в консультацию.
– Но вы верите, что с папой обойдется?
– Не верил – не взялся бы за это дело. И потом, наверное, таким мужчинам, как я, прилично заниматься именно запутанными и не очень безопасными делами. А малолетних хулиганов и ревнивых мужей я буду защищать на старости лет. Это тоже искусство. Знаете, в нашей консультации есть такая миленькая старушка с пятидесятилетним стажем, Нина Германовна…
Но рассказать историю о своей коллеге Гордеев не успел: вернулся Володя.
Он был оживлен и на нетерпеливый вопрос Гордеева: «Ну, что?!» – выпалил:
– Это – гений!
– Что гений? – опешил Юрий Петрович. Он ждал от Иноземцева названия жидкости, распитой в квартире Андреевых, и не сразу взял в толк, что Володю интересовало несколько иное.
– А! Вы про то, что в рюмках? Нет вопросов: пили «Басаргинскую анисовую» и «Басаргинскую крепкую». Держите сосуды. Отпечатки пальцев – без повреждений. Женька – парень понятливый, а мне после одной переделки как брату доверяет. Попросил – значит, так надо. Я же говорю: гений!
– Погодите-погодите! Что же получается: здесь пили две разные жидкости? Каждый – свою?
– Получается, так, – несколько растерянно проговорил Володя. – Но чего здесь странного?
– Странного, может быть, ничего нет, но телевидеозрители пришли сюда с разными напитками.
– Хотите сказать: люди разных вкусов? – спросила Лида.
– А разве нет?
– Но ведь бывает и так. – Володя вдруг показал неплохое знание потребления горячительных напитков. – Гуляем. Взяли разного. Выпили одного, потом другого, третьего. Наутро башка трещит, печень играет, но поначалу от такой дегустации интереснее и веселее.
– А почему тогда в стопках остатки разных – этих ваших анисовых и крепких? – спросил Гордеев.
– Подумаешь! – У Володи и на это был ответ. – Один пил больше, другой – меньше, потягивал. Следовательно: диспропорция.
– Это одна из версий, – прихлопнул Гордеев по столику ладонью. – Скорее все же, кто-то из них терпеть не мог анисовой. Аромат, прямо скажем, на любителя. Кстати, а что это за напитки такие популярные, что ваш гений их мгновенно определил?
– Определил он точно, не сомневайтесь. – Володя налил себе кофе. – Женьку оценить надо! Евгений Рыбалич – булавинский вундеркинд, его в городе все знали, может, помнишь, Лида, как он по телевидению передачу вел… ну, эту, как ее, про науку…
– «Клуб Знаек», что ли? Что-то помню. Я же тогда, Вовочка, маленькая была. – Лида показала Иноземцеву язык.
– Ну, неважно. С Женькой так глупо получилось. Школу – с золотой медалью, победитель всесоюзной химической олимпиады – в МГУ без экзаменов. Первый курс – круглый отличник, второй… Вот там-то он, дурак, и сорвался! Но и сорвался тоже, замечу вам! Конечно, я, можно сказать, как почти врач не должен так говорить, но ведь он новый наркотик синтезировал! Ради интереса, из подручных средств. Надежда фармакологии, если вдуматься! И если направить.
