Варнавский вышел из квартиры и стал осторожно спускаться вниз. Но на площадке второго этажа его довольно грубо остановил парень в камуфляже. Ничего не объясняя, он припер Варнавского лицом к стене и профессионально обшарил карманы.
– Откройте кейс, – приказал он.
Варнавский задохнулся от возмущения:
– Не собираюсь. Немедленно вызовите свое начальство.
Руоповец поднял автомат и повторил приказ:
– Откройте кейс.
По его глазам банкир понял, что сопротивляться не стоит. Он щелкнул замками дипломата, парень переворошил бумаги и кивнул в сторону лестницы:
– Спускайтесь медленно.
Варнавский, кипя от негодования и проклиная необузданность милиции, поплелся вниз, но, не доходя до площадки первого этажа, попал в руки подполковника с серой, непримечательной внешностью и красными глазами, видимо начальника данного формирования.
– Я председатель Центробанка Варнавский. Ваши люди позволяют себе черт знает что, и сегодня же об этом станет известно министру внутренних дел.
Подполковник никак не прореагировал на эту гневную тираду:
– Вы здесь живете?
– Представьте себе, здесь.
– И это ваш шофер там, у подъезда?
– Конечно. Может, вы объясните наконец, что тут происходит?
– Во сколько вы обычно спускаетесь?
– Какое это имеет значение?
– Во сколько?
– В восемь двадцать.
– Всегда в одно и то же время?
– Всегда.
– И шофер не поднимается за вами в квартиру?
– Нет, не поднимается. Да объясните же, что случилось, или, по крайней мере, дайте пройти, я опаздываю на работу.
– А почему вы сегодня нарушили график?
– У меня был важный телефонный разговор, который меня задержал.
– Разговор с кем?
Варнавский непроизвольно вздрогнул. К ним присоединился начальник МУРа Грязнов собственной персоной. Лицо его так и лучилось от удовольствия, о причинах которого можно было только догадываться.
– Так с кем был разговор? – Он кивнул подполковнику и тот, видимо обрадовавшись, что можно свалить опрос строптивого банкира на коллегу, ретировался.
– С какой стати я должен информировать вас об этом? Я что, под следствием? Меня в чем-то подозревают?
– Пока не под следствием.
То, как Грязнов произнес это свое «пока», Варнавскому сильно не понравилось.
– Я не намерен отвечать на ваши вопросы, пока не получу убедительных объяснений, почему вы меня задерживаете. Я повторяю, я опаздываю на работу.
– Пойдемте со мной. – Грязнов провел его в закоулок у лифтов. Там лежало тело мужчины. Его серый деловой костюм был залит кровью, сочившейся из ран на груди. На лбу чернело маленькое аккуратное отверстие от контрольного выстрела. Рядом валялся пистолет Макарова. Вокруг суетились эксперты.
– Вы его знаете?
– Нет.
– Подумайте, пожалуйста, может быть, видели раньше?
– Кажется, вы спросили, знаю ли я его. Ответ: нет. Видел несколько раз, очевидно, он тоже жил в этом подъезде, но знакомы мы не были. Я редко бываю дома и еще реже общаюсь с соседями.
– Во время вашего секретного разговора по телефону вы не слышали чего-нибудь подозрительного? Например, кто-то бежал по лестнице, выстрелы, еще что-нибудь?
– Нет.
– Ваш шофер сказал, что обычно вы спускаетесь ровно в восемь двадцать…
– Да, сколько можно повторять одно и то же.
– А вы пользуетесь лифтом или лестницей?
– Лестницей. Я стараюсь больше двигаться, так как веду сидячий образ жизни.
– Так с кем вы все-таки говорили по телефону?
– Вы что, думаете, что это я его убил?
– А кто кроме шофера знал о вашем графике?
– Да кто угодно!
– А почему шофер не поднялся?
– Да что вам дался мой шофер?
– Господин Варнавский, в вашем подъезде застрелили человека. По странному стечению обстоятельств убийство произошло именно в тот момент, когда должны были спускаться вы. Это не наводит вас ни на какие размышления?
– Вы серьезно думаете, что убийца ждал меня?
– Я просто анализирую очевидные факты.
Варнавский не знал, что сказать.
– Так, может, в свете вышеизложенного, вы попробуете еще что-нибудь вспомнить? – продолжал наседать Грязнов. – Например, о выстрелах, шагах на лестнице или своем телефонном разговоре.
– Нет.
– Тогда поговорим о другом…
В этот момент в подъезд, и без того набитый битком, стремительно ворвались еще четверо в штатском, среди которых Варнавский с облегчением увидел Марфина.
– Подождите, мы еще не закончили. – Грязнов отошел к фээсбэшникам, и они некоторое время о чем-то довольно оживленно беседовали, после чего начальник МУРа, чертыхаясь, покинул место происшествия.
– Можете ехать, – сообщил Варнавскому один из федералов, Марфин к нему даже не подошел.
Банкир вышел из подъезда, и шофер Саша, наблюдавший сцену снаружи и не исключавший возможности вскоре увидеть шефа в виде остывающего трупа в пластиковом мешке, пару секунд беззвучно открывал и закрывал рот. Но оцепенение длилось недолго, и, повинуясь выработанному рефлексу, он тут же бросился к Варнавскому, вертя головой во все стороны в поисках невидимой угрозы. Хотя какой идиот решится напасть, когда вокруг толпа стражей порядка?
Варнавский влез в машину и яростно хлопнул дверцей. На часах было уже без двух минут девять. Тридцать пять минут мурыжили. Саша, чувствуя, что шеф крайне раздражен, молча вырулил между милицейскими машинами и каретой «скорой помощи», которая приехала забрать тело, и выбрался на Кутузовский проспект.
– О чем они тебя спрашивали? – поинтересовался Варнавский. Он и в самом деле чувствовал себя отвратительно. Мало ему проблем, так еще и покушение. Намеки Грязнова не выходили из головы. Ведь действительно слишком уж странное совпадение. Но кто? Кто мог все это организовать?
– Кто такой, кого жду, кого видел, что слышал, и все такое…
– И что ты им сказал?
– Все как есть: ничего не видел, ничего не слышал.
– А на самом деле?
– Так я и на самом деле ничего не видел.
– Но этот убийца, он же должен был мимо тебя пройти, ты ведь все время стоял рядом.
– В том-то и фокус, что не проходил. Не входил, ладно, он мог там давно стоять, но выйти-то он должен был.
– А выстрелы?
