— Алло, пожалуйста, следователя Турецкого!
— Да! Я слушаю, кто это? — прозвучал в трубке спокойный голос.
— Александр Борисович? Здравствуйте! Это Марченко Елена. Это у меня знакомого из Чечни на квартире взяли…
— Да, слушаю вас, Елена! Какие-то новости?
— Да… Я только что поговорила с мужем и узнала очень важную вещь…
И она по возможности точно передала Турецкому свой разговор с мужем.
— Ага, — сказал Турецкий, — значит, Бараев… Таким образом, кто-то знал, что рано или поздно просочатся эти сведения, вы бы сообщили их Гордееву… Следовательно, что мы имеем? Хитро спланированную комбинацию. Так, Лена… — перешел он на более интимный тон, — я бы вам советовал пока свести контакты со своим мужем до минимума, вам ведь есть куда переехать?
— Да, я могу пожить у подруги.
— Надеюсь, муж не знает адреса вашей подруги?
— Мой муж, — с гордостью сказала Елена, — многого не знает…
— Охотно верю, — хмыкнул Турецкий, — это хорошо, потому что опасности, скорее всего, никакой нет, но мне бы не хотелось, чтобы похищали также вас или вашего сына, с меня хватает выручать одного Гордеева.
Александр Борисович Турецкий вышел из здания прокуратуры, огляделся и направился вдоль по улице налево. Это был кратчайший путь…
Совершенно очевидным представлялось, что арест Аслана Магомадова, похищение Гордеева и спешный отъезд в Америку Мамеда Бараева — звенья одной цепи. Бараева надо было брать. Доказательств, конечно, маловато, но тут главное — не упустить время. Одна загвоздка — где именно его взять, этого, черт побери, Бараева, в кратчайшие сроки в таком огромном городе?
Еще находясь в своем кабинете, он позвонил в официальное представительство Ичкерии, пытаясь выяснить, где именно остановился в Москве Мамед Бараев. Однако в подобной информации ему было отказано, правда в вежливой форме. Извинившись, секретарь сообщил, что не имеет никаких сведений о местонахождении господина Бараева, так как по особому распоряжению сведения эти секретные, и господин Бараев во избежание неприятных инцидентов и преследования, учитывая антикавказские настроения в столице, не оставил в посольстве своего адреса. Это было более чем сомнительно, но Турецкий не стал настаивать и разводить дипломатию — если им хочется делать из этого тайну, что ж… Есть и другие пути, накатанные и куда более гуманные.
Во-первых, можно было проверить, где и как господин Бараев — тоже мне, господами все заделались — получал временный вид на жительство, или уж ему так законы не писаны, что он пребывает в столице нашей родины без прописки? Во-вторых, можно было поискать через жену Бараева, чей адрес уже был Турецкому известен. Но с этой стороны вряд ли что светило — известно, восточные женщины… Так что Турецкий избрал путь простейший и наиболее верный.
В подвале рядом с метро «Тульская», во дворе одного из домов, располагалась хорошо известная властям неформальная организация, основатели которой ставили своей целью возвращение России былого величия и боролись за чистоту генофонда нации… Люди это были скандальные, неприятные, маловменяемые, и вообще, по-хорошему давно пора было это гнездо прикрыть, а то только молодежь смущают, но пока все не было распоряжения сверху.
Турецкий спустился по ступенькам, открыл дверь и, миновав коридор, оказался в просторной комнате с единственным, зато большим столом, на котором располагались несколько телефонов. Стены комнаты были украшены какими-то туманными лозунгами, плакатами и фотографиями Че Гевары, Троцкого, Ленина и других политических фигур, собранных по непонятному Турецкому принципу. В дальнем углу комнаты были свалены нераспечатанные пачки нового тиража грязного ругательного листка, выпускаемого местными доброхотами. За столом сидел прыщавый юнец с длинными волосами, схваченными хвостиком.
— Привет, — сказал Турецкий, усаживаясь на стул и закидывая ногу на ногу. — Великой России требуется твоя помощь. У тебя есть шанс.
— Добрый день, — вежливо поздоровался пацан. — Я вас знаю?
— Ну ты нахал. Кто ж меня не знает? А начальник твой где? Он бы тебе многое мог про меня порассказать… Беседовали мы с ним как-то… Следователь Генпрокуратуры Турецкий я. Но это антр ну, между нами. Я тут инкогнито… Короче, парень. Если не хочешь больших неприятностей для своего гнезда — а то я ведь мигом сорганизую, быстренько всех повяжем, тираж листка вашего арестуем, да и вообще — у вас, кажется, митинг намечается? Без жертв может не обойтись… Знаешь, милиция часто демонстрации разгоняет очень неаккуратно. И потом — наверняка у совершеннолетних найдут холодное оружие… А это статья…
— Что вы, — спокойно возразил парень, — откуда у нас оружие?
— Вот и узнаем, — зловеще пообещал Турецкий. — Да ты на меня так не смотри. Я тебе пока не враг. Мы можем посотрудничать, понятно? Все, что мне нужно, — это списки лиц кавказской национальности, прибывших за последнее время в Москву. Слыхал про таких? Я ведь знаю, вы всем точный счет ведете. С осведомителями у вас все в порядке… Но жалобы соседей на азербайджанцев, торгующих на рынке, меня не интересуют. Я облегчу тебе задачу — мне нужна большая шишка, этого вы не могли не заметить, а именно — если точнее — местонахождение Мамеда Бараева. Скажу тебе заодно, хоть ты и не достоин такой откровенности, что это чистейший шаг доброй воли с моей стороны, что я к Бараеву тоже не с дружеским визитом… Это и в твоих интересах, я полагаю. Доходчиво?
Парень помялся, позвонил куда-то, согласовал, и через некоторое время адрес Бараева лежал перед Турецким. Вот так-то, подумал Турецкий ехидно, как дважды два, у нас длинные руки… И так далее. Просмотрел он и прихватил на всякий случай все найденные документы — сейчас разбираться было некогда, а на досуге стоило над ними поразмыслить — они могли оказать определенную помощь в розыске любезного друга Гордеева.
— Верну, верну, — успокоил он возмутившегося парня, засовывая свернутые в трубочку листы во внутренний карман. — Без нервов… И кстати, парень, я бы на твоем месте завязывал… По-хорошему предупреждаю. Не надо за нас делать нашу работу.
Господин Бараев обосновался неплохо — на Кутузовском проспекте, причем в бывшей квартире Брежнева. Турецкому долго никто не открывал, наконец открыли — молодая женщина.
— Я из милиции, — сказал Турецкий, показывая издалека удостоверение. — Мамед Бараев здесь?
Женщина молчала, глядя на него черными продолговатыми глазами. Кажется, она раздумывала, стоит ли вообще Турецкий того, чтобы ему отвечать. Видимо, решила снизойти.
— Мамед уехал, — сказала она с акцентом, растопырив пальцы, — пять минут назад.
— Куда? — спросил с тоской Турецкий, уже догадываясь, но все еще надеясь.
— На самолет в Америку, — ответила женщина.
— О черт! — ругнулся Турецкий, крутнувшись вокруг своей оси и попутно треснув кулаком в косяк двери. — О черт!..
Женщина спокойно созерцала, как он ругается.
