Опыт — сын ошибок трудных. Гордеев был уверен, что Фильштейн станет молчать. Недоразумение разъяснилось, и это хорошо. Основательную трепку Фильштейн (самый настоящий, кстати, Фильштейн) тоже заслужил. Плохо лишь то, что след оказался ложным и нужно все начинать сначала. Короче, жизнь не удалась.
С этой невеселой мыслью Гордеев поехал в мастерскую к художнику.
8
Артемьев работал — писал. Стоя на стремянке, большой кистью свирепо шлепал по большому холсту:
— И что же теперь?! Что дальше? Предложите же что-нибудь. Я что, зря истратил на вас такую кучу денег?
— Я думаю, нет смысла проверять найденных Финкельштейнов. Кроме того, Олег, я бы не горячился на вашем месте по поводу так называемой кучи денег. Можете справиться, какие расходы были бы, пригласи вы, к примеру, бригаду частных детективов.
Артемьев вздохнул и слез со стремянки. Отложил кисть и глотнул какой-то мутноватой жидкости из трехлитровой банки — безо всякого запаха, возможно, просто минеральной воды, а мутноватой — так, наверно, потому, что он пару раз успел макнуть туда кисть…
— Извините, Юрий Петрович, — сокрушенно сказал Артемьев. — Иногда сам ни черта не понимаю, что несу.
— Бывает, — кивнул адвокат.
Между тем сегодня утром виртуальные адвокаты представили Гордееву отчет о проделанной работе. Им удалось отыскать трех Финкельштейнов-адвокатов: бывший москвич, а ныне член киевской адвокатской коллегии Давид Финкельштейн, адвокат из Казани Юрий Финкельштейн и гражданин Израиля, бывший армавирец Оскар Финкельштейн. Точнее, юристов Финкельштейнов по всему миру нашлось гораздо больше, в США, Европе, даже Южной Америке, но только трое вышеперечисленных заведомо хорошо говорили по-русски. Эта услуга действительно влетела Артемьеву в копеечку, а оказалось, что все было зря. Потому что муровский приятель Гордеева часом позже прислал расшифровку звонков, поступивших на телефон Артемьева за последние две недели, и выяснилось, что Финкельштейн все три раза звонил с одного и того же номера в Лондоне.
— Я считаю, нужно ехать в Лондон.
— Ну так поезжайте! Найдите мне этого мерзавца! Найдите мне мою жену! — Артемьев в отчаянии посмотрел на свое полотно. Гордеев тоже поднял взгляд. Но лучше бы он этого не делал. Судя по всему, это был не заказной портрет, а работал Артемьев для души, выражал накопившуюся злость, усталость и агрессию. Словом, зрелище глаз не радовало.
— Она не закончена, — буркнул художник.
— Я понимаю, — кивнул Гордеев.
Артемьев еще раз вздохнул:
— Надеюсь, английским вы владеете?
Гордеев ушел не попрощавшись.
До вылета оставалось три часа. Он еще до визита к Артемьеву заказал себе авиабилет, зная, что заказчик не будет возражать против командировки. Только не ждал такой бурной реакции. Поэтому не стал даже говорить о том, что поездка в Англию может оказаться столь же бесполезной, как и московские поиски: дело в том, что в списке, который ему предоставили в «Юридической консультации он-лайн», среди иностранцев Финкельштейнов не было ни одного англичанина или практикующего на просторах Англии.
Но работа есть работа, а адвокатская требует особенного педантизма.
9
В самом центре Лондона, между Сити и Мейфэром, лежат два театральных района — Ковент-Гарден и Сохо. В Ковент-Гарден — настоящие театры, а в Сохо, где самая сумасшедшая смесь народов, классов и интересов, — театр на улицах, в ресторанах, барах, клубах, гей-клубах, стрип-клубах, пип-шоу и секс-шопах. Там же, в основном, базируется и большинство актерских агентств.
Поскольку никаких других зацепок, кроме названия актерского агентства, у Гордеева не было, он и начал с ICM.
Погода была та еще: жарко, душно и влажно. Все небо заволокли жирные свинцовые тучи. Очевидно, приближалась гроза, и влажность подскочила почти до ста процентов. Пиво не спасало от жажды, а мгновенно выступало испариной, заливая лоб, шею и спину под рубашкой. На тротуаре в окружении небольшой кучки зевак два молодых человека изображали пантомиму про любовь. Возможно, они были девушками или одна девушка, второй парень?.. Разобрать было невозможно: оба худющие, в черных мешковатых фраках, скрывающих подробности фигуры, и высоких черных цилиндрах, из-под которых не пробивалось ни волоса, лица под толстым слоем белил, только глаза и брови обведены черным. Гордеев увидел финал пантомимы: один мим достал из-под фрака огромный бутафорский кинжал и сунул его себе под мышку, изображая удар в сердце, другой вытащил кинжал и в точности повторил процедуру, оба очень натурально упали на мостовую и полежали секунд тридцать, пока зрители вяло хлопали и бросали монетки в раскрытый черный саквояж.
А Гордеева все преследовала навязчивая идея, подобная той, что десятки раз он видел в кино и читал в скверных детективах, как после таких вот, в сущности безобидных, процедур актеры оставались бездыханными по той простой принципе, что некий злоумышленник подменил кинжал (пистолет, яд и пр.). Так вот и с этим делом о пропавшей модели — его не покидало ощущение какого-то нехорошего фарса, словно кто-то намеренно водит его за нос, снисходительно отслеживая его профессиональные навыки, чтобы потом хлопнуть по плечу и сказать: ну что ж, старина, вы, конечно, честно старались, но, увы, этот орешек вам не по зубам, а ведь головоломка… да что там головоломка — загадка так проста, тем более что создана специально для таких легкомысленных простаков, как вы…
Да, вот именно. Гордеев хорошо знал свои слабости, плавно переходящие в достоинства — и обратно. Не подчеркнуто ли легкое отношение к жизни в большинстве случаев выручало его в затруднительных юридических ситуациях — там, где большинство его серьезных коллег давно умыли бы руки и повернулись к иным, менее маргинальным клиентам? И не та ли самая легкомысленность сейчас сбивает его с толку, не давая сосредоточиться и, образно говоря, прицелиться? Где же эта чертова модель, в конце концов?! Где хотя бы Финкельштейн?
Представление между тем окончилось, зеваки стали расходиться, мимы тоже поднялись, забрали саквояж и перебрались на травку под деревья — отдохнуть. Гордеев прямо у них и спросил, где искать актерское агентство ICM, его английского вполне хватало, чтобы задавать простые вопросы и понимать простые ответы. Не выходя из образа, один актер конвульсивно выбросил руку влево, показал два пальца, изогнулся, имитируя поворот налево, потом потряс рукой около рта.
— Налево, через два дома?..
Мим отрицательно помотал головой.
— Два квартала?..
Утвердительный кивок.
— Налево, через два квартала еще раз свернуть налево и там спросить?
Еще один утвердительный кивок.
Гордеев поблагодарил актеров и бросил им в саквояж несколько мелких монет. Хотел было спросить, парни они или девушки, но потом передумал: какая, в сущности, разница?
Агентство он нашел без труда. Оно было, по всей видимости, довольно солидным и популярным: в коридорах висели афишки фильмов и спектаклей, подбором актеров на которые занимались здешние специалисты, среди них были «Harry Potter», «Lock, Stock and Two Smoking Barrels», «Reservoir Dogs-2» и много других, Гордееву не известных. Всюду толпился народ — очевидно, работа шла полным ходом. Группками по нескольку человек стояли люди самого разного возраста, почти все смотрели в бумажки, наверное, заучивали какие-то слова перед прослушиванием, и все бубнили их себе под нос на разные лады, разными голосами, с разными интонациями. Гул стоял невообразимый. Гордеев пробился к девушке за столиком, которая выдавала бумажки вновь прибывшим, сверяясь с какими-то длинными списками. За то, что Гордеев попытался влезть вне очереди, его чуть не побили, но девушка, безошибочно разглядев в нем неактера, сама спросила, что ему нужно.
