— Кредитка, что ли? Какой PIN-код, быстро!
— Это интернет-карта.
— Понятно. Забирай свою кошелку. Там двадцать рублей осталось — до больницы пойдешь через лес, там будет поле, рядом дорога, спросишь, куда тебе повернуть. К вечеру будешь!
Ирина осторожно, чтобы не повредить еще больше ногу, выбралась из автомобиля.
— Кошелку забери! — высунулся из окна грабитель и швырнул сумочку на землю.
Ирина побоялась наклоняться, опасаясь, что осколок ребра только этого и ждет и сейчас же вопьется в легкое, а она тут, в лесу, совсем одна. как не хочется погибать, когда Сергея вот-вот освободят. Словно назло!
Подцепив сумочку костылем (запоздало Ирина сообразила, что спокойно могла оглушить водителя этой трубой, выкинуть его из автомобиля и добраться до ближайшего райцентра), она поковыляла вперед.
Очень хотелось пить и есть. Йогурт и апельсиновый сок, которые она буквально впихнула в себя перед походом в центр («Ограбление века», — ухмыльнулась она про себя), давно перестали питать тело энергией.
Ирина вышла из леса как зомби, опирающийся на осиновый кол, и побрела вдоль поля. Здесь ее подобрал мужик, ездивший на телеге к колонке за водой.
— Тебе в больницу в другую сторону! Эх ты! — сокрушенно покачал головой он. — Ну-ка садись, довезу.
Оказавшись в телеге, Ирина, у которой больше нечего было красть, прислонилась к холодной канистре с водой и впала в забытье.
Медицинский персонал в Бобруевской поселковой больнице долго спорил, откуда она такая тут взялась и что с ней стало. В округе в таких штанах девки отродясь не ходили. И труба какая-то еще. Небось радиоактивная!
При слове «радиоактивная» Ирина как будто бы начала приходить в себя.
— О, глаза открыла! — прокомментировала сиделка. — Давай-ка ей водички.
Сельский медперсонал был темный, но добродушный. В городе бы прежде всего поинтересовались платежеспособностью неожиданной пациентки, а тут — приняли и уложили ее, как будто она отродясь в Бобруевке жила.
— Ожила? Как же ты так, а? Избили тебя? Ограбили? Гопников-то на дорогах много, тож выдумала — в такой майке по дорогам ходить! — пробормотала жалостливая сиделка.
— Следователь Елена Бирюкова… Позвоните ей в уголовный розыск… Срочно… — прошептала Ирина.
— Чего? Какой следователь? Следователя тебе? Сначала мы тебе успокоительного вколем!
Но Ирина продолжала гнуть свое. Сиделка встревожилась. Если пациент с сотрясением мозга повторяет одну и ту же фразу, значит ли это, что он уже чокнулся?
— Эй, Надежда! — позвала сиделка молодую медсестру, заочно учившуюся в городе. — Тут эта, в маечке, чеканулась, поди.
— Следователя хочет? — задумчиво протянула Надежда. — Нет, не похоже, чтобы тронулась. Она просто в бреду, в жару. Ты температуру ей мерила?
— А то как же? Только привез ее Прохор — мы ей сразу градусник!
— Давно он привез ее?
— Ну часа три. А то пять. Было еще совсем светло, солнышко проглядывало.
— Поставь ей градусник еще раз. Я схожу за Павлом Владимировичем, — сказала медсестра.
Павел Владимирович Осмоловский был врачом. Одним из трех в поселковой больничке на двадцать коек. Павел Владимирович решил, что утром надо бы больную в Петербург отправить, а то, во-первых, она городская, а во-вторых, ей все хуже и хуже. Сотрясение мозга, сломанное ребро и рваная рана на ноге — что-то не похоже это на следы от стычки с хулиганами.
— Похоже на то, что она в автомобиле ехала и врезалась во что-нибудь, потом автомобиль перевернулся. Вы бы отошли, я девушку еще раз осмотрю.
И врач осмотрел Ирину еще раз.
— Так и есть, — констатировал он.
— Срочно… Позвоните следователю Елене Бирюковой… Петербург… Уголовный розыск, — повторила Ирина.
— Навязчивая идея? — деловито спросила у Павла Владимировича медсестра.
— Надо с Предводителем посоветоваться.
Предводителем врачи между собой звали главврача — Зигмунда Федоровича Хухеева, маленького сморщенного старикашку, умного необычайно.
— Давайте позвоним следователю! — бодро сказал Зигмунд Федорович. — В уголовный розыск? Елене Бирюковой? В двенадцать часов ночи? С легкостью! Как зовут нашу пострадавшую?
— Ирина Галковская.
— Замечательно. Ирочка. Паспортные данные записали для отчетности?
— Да, Зигмунд Федорович!
— Чудесно. Алло! Это уголовный розыск? Мне бы Леночку Бирюкову. Ничуть не поздно. Самое время для таких разговоров.
Павел Владимирович тихонько вышел из кабинета Предводителя и плотно закрыл за собой дверь.
— Наш решил следовательшу склеить, — сообщил он медсестре Наде, курившей на заднем дворе около бачков с мусором.
— Бог ему в помощь, — кивнула Надя и затушила окурок о стену.
Глава 22
Спать в эту ночь Гордееву и Лене не пришлось.
Стоило только им погрузиться в прекрасный мир сновидений, как на тумбочке возле телевизора, у которого по взаимной договоренности в первый же день был отключен звук, оставлено только изображение, забренчал телефон.
— Ты во сколько просил нас разбудить? — недовольно потянулась Лена. Она чувствовала себя совершенно разбитой, словно не спала.
— Кто здесь? — пробормотал во сне Гордеев.
— Вставай, подъем, телефон! — крикнула ему Лена.
Гордеев очухался. Телефон продолжал трезвонить.
— Возьми трубку, погибель моя! — сказала ему Лена.
— А сама?
— А в глаз?
— Понял.
Гордеев стремительно выскочил из-под пледа, потом нахально стянул одеяло с взвизгнувшей Лены, обмотался им наподобие благородного римлянина и направился к телефону.
— Гордеев слушает! Да… Номер Бирюковой. Это Юрий Гордеев. Мы, гм… вместе его снимаем. Да, я в курсе дела. Вы уверены, что это именно она? Понял. Выезжаем.
— Куда это мы выезжаем? В два часа ночи? — потянулась Лена.
— Ирина Галковская непонятным образом оказалась в сельской больнице за несколько десятков километров от города. Как она туда попала — неизвестно. У нее травма черепа, сломано ребро, что-то еще, дежурный не запомнил. Она в бреду и требует встречи с тобой.
— Адрес больницы записал?
— Обижаешь! Я запомнил.
Елена и Юрий быстро собрались, не сильно заботясь о своем внешнем виде — у них было дело поважней, вышли из гостиницы и стали ловить машину. Не так-то просто ночью найти человека, готового отвезти парочку, подозрительно смахивающую на Бонни и Клайда, на край света. Однако нашелся все же экстремал с беломориной в зубах.
