— Скорее всего, — подтвердили сыщики.
— А раз это так, то где там наш уважаемый Сан Борисыч? — И Гордеев снова включил свой мобильник. После нескольких длинных гудков раздался бодрый голос:
— Турецкий слушает!
— Привет, Сан Борисыч, это…
— Здорово, Юра, узнал. Конечно, по делу?
— А то!
— Есть три минуты, излагай.
Гордеев уложился в полторы, вместив историю с арестом, передачей письма трудящихся и пребыванием в Москве симпатичного гонца из Белоярска.
Долго Турецкому объяснять не пришлось, он уже понял нужду, которая мучила Гордеева.
— Насчет Кости не знаю, это могу выяснить минут через двадцать, когда буду у него. А насчет моего участия… Есть у меня один человечек в Белом доме… Вообще-то он может ускорить прохождение, понимаешь? Что в таких делах главное? Где лежит письмо — сверху или снизу в папочке. Разве что попросить?
— Сан Борисыч! За нами не заржавеет.
— Это кто говорит? Это кому говорят? Наглец ты, Гордеев! Пусть только попробует что-нибудь заржаветь! И потом — кто это «мы»?
— Ну, я и симпатичный гонец.
— Вот! А я все никак не могу вспомнить, какой еще вопрос хотел у тебя спросить! Баба-то — как?
Гордеев растерянно оглянулся и увидел искрящиеся смехом глаза сыщиков. Галочка же, напротив, вся прямо-таки напряглась, как перед прыжком. И ее понять было можно.
— Она не баба, Сан Борисыч, она просто замечательная и очень красивая женщина.
— Юра! — строго сказал Турецкий. — Ты, часом, не заболел?
— Почему?
— Да потому, — хохотнул Турецкий, — что впервые слышу от тебя столь лестную для дамы оценку! Ладно, познакомишь… А сам гони всех с мобилы, я позвоню как смогу. Ты, кстати, где? Территориально? Это я для ориентации во времени.
— У Дениса, можно сказать, рядышком.
— Отлично, там и сидите. Привет ребятам.
— Слушайте, — недовольно сказал Гордеев, отключаясь, — может, хватит трансляцию устраивать? Этак ведь мы такого наслушаемся! Да и перед Галочкой неловко…
Но уже было всем заметно, что неловкости гостья больше не ощущала. Наоборот, ей нравилась такая свобода обмена мнений.
— А почему он, — она показала на мобильник, — говорит так странно: спросить вопрос, например, а?
— Это у Борисыча манера такая в разговоре, немножко поерничать, — подмигнул Галочке Агеев, — Да мы, в общем, и сами… того, тоже не против.
— Да-а… — протянула она. — Нравы у вас, однако… И каждую женщину вы тоже вот так… обсуждаете?
— Да вы что, Галочка?! — почти возмутился Филя. — Только красивых. Ну а когда очень красивые, вот вроде вас, тем еще хуже приходится! Прямо никакого удержу! Вон адвокат подтвердит.
Вернулся Денис и серьезно посмотрел на Гордеева. Все замерли, ожидая решения эксперта-криминалиста.
— Есть «пальчик», — всего-то и сказал Денис, но настроение у всех вмиг испортилось.
Вот ведь странность: пока подозревали человека в подлянке, как-то думалось, что произойдет ошибка. А когда подозрение подтвердилось, всем стало очень неудобно, — будто каждый сам во всем оказался виноват, словно взял да и жидко обгадился в присутствии посторонних… Чрезвычайно скверное ощущение.
— Ошибки быть не может, — скорее утвердительно сказал, нежели вопросительно поинтересовался Гордеев.
— Исключено. «Пальчик» четкий.
— Ну вот и наступила ясность, — вздохнул Гордеев. — Я тут с Александром разговаривал. Может, удастся выйти и на Костю.
— Ну, тебя учить не нужно, — кивнул Денис. — Все, ребятки, делу — время. Филипп, я попрошу. — Он указал рукой на стол.
— Будет сделано, шеф.
— Я помогу, — вскинулась Галочка.
— А я не возражаю! — тут же отреагировал Агеев и многозначительно посмотрел на Юрия Петровича.
— Валяйте, — заулыбался адвокат. — Денис, еще на два слова.
— Пошли в кабинет. Всем спасибо…
Когда Галочка, постучавшись и дождавшись «войдите», зашла в кабинет, Денис приветливо улыбнулся ей, как если бы ничего неприятного не произошло, а, напротив, все складывалось как нельзя удачно.
— Заходите, заходите, присаживайтесь… А мы тут кое к чему пришли и уже хотели вас пригласить, чтобы посоветоваться.
— Я слушаю, — смиренно ответила она, садясь напротив Юрия Петровича. А Денис сидел за широким письменным столом — девственно чистым. Вот разве что большой компьютер — на приставном столике, сбоку. Экран высвечивал ползущие цифры таймера.
— Итак, мы подумали и пришли к выводу, что в Белоярск сейчас надо сделать звонок. Побеседовать с Журавлевым. Но звонить должен Юрий Петрович, а не вы, Галочка. Вы ввели адвоката в курс дела и пока на этом свою миссию завершили. А дальше — уже его проблемы. Понимаете?
— Не очень. Во-первых, если с моим багажом произошла не случайность, а опять-таки хитро подстроенная провокация… Я все время думаю об этом, — добавила, словно извиняясь, и, дождавшись поощрительного кивка Дениса, продолжила: — Если все это сделано нарочно, то мой чемоданчик уже давно в руках у Журавлева. Или у водителя Миши. Но тогда они его уже открыли и убедились, что никаких бумаг там нет. Зачем же было ругаться? Не понимаю.
— Хорошо, учтем. А что во-вторых? — спросил Денис.
— Во-вторых, я совершенно не понимаю своей роли. Зачем послали-то? Если вовсе не собирались отправлять бумаги?
— Логично, — подтвердил Гордеев. — Разрешите мне. Начну со второго. Послали, чтобы успокоить возмущение трудящихся. И все. Отчитаться, так сказать, перед общественным мнением: сделали все, что было в силах. Но! Возвращаясь к первому, они не ожидали, что вы, Галочка, окажетесь предусмотрительнее. Они теперь просто обязаны делать вид, будто не знают, куда девался ваш багаж. Они будут настаивать, что вместе с ним пропали и бумаги. И, не торопясь, уже с оглядкой, готовить новые экземпляры. Возможно, даже что-то уточнять, исправлять и так далее. И отправят их уже не с нарочным, а прямо в адрес своего депутата, где обращения трудового коллектива и губернатора проваляются еще бог весть сколько времени, которое им необходимо позарез. Для каких целей — другой вопрос. Это уже ваша тамошняя внутренняя политика. Ее я пока не касаюсь.
— Все бы хорошо, — сказал Денис, — но ведь они знают, что наша Галочка, — легкий поклон в ее сторону, — попросту говоря, натянула им нос. И какова реакция? Может быть, стоит их уверить, что бумаги действительно потеряны? Ну, скажем, положила она их отдельно, в целлофановую сумочку, которую забыла! Ну да, забыла в волнении все там же, в Белоярском аэропорту, в буфете, где пила кофе с пирожными, так? Думала, что в чемодане, была уверена, потому и оказалась столь беспечной.
— В принципе неплохо, — подумав, согласился Гордеев.
